Рассказ богданова солдатская каша
Шёл штурм Берлина. Грозно грохотали советские орудия, от разрывов мин и снарядов содрогалась земля. Огромные каменные здания рушились и горели с треском, как соломенные.
Особенно жестокий бой шёл на подходах к рейхстагу и у канцелярии Гитлера.
С шипением, с пламенем взрывались фауст-патроны. Танки вспыхивали, как дымные костры. А в узком переулке, совсем рядом с грохотом и взрывами, — мирная картина. Бородатый русский солдат варит кашу. Привязал к решётке чугунной ограды пару верблюдов, запряжённых в походную кухню, задал им корма. А сам деловито собирает обломки мебели и подбрасывает в дверцу печки, поставленной на колёса.
Откроет крышку, помешает кашу, чтобы не пригорела, и снова подкинет дров. За его мирной работой наблюдает множество детских глаз из подвала полуобвалившегося дома напротив. В фашистской Германии русскими детей пугали. Детворе очень страшно, но любопытно. Преодолевая страх, немецкие ребятишки уставились во все глаза на первого русского солдата, появившегося в их переулке.
Особенно страшат немецких детей его кони, чудовищные горбатые животные с облезлой шкурой. Они живут где-то там, в сибирских пустынях, и называют их верблюдами…
А русский похлопывает их по шершавым бокам, поглаживает страшные морды.
— Это Маша и Вася. Умные, от самой Волги с нами дошли…
Наверное, она действительно вкусна, эта солдатская каша. Запах её прекрасен. Так и щекочет ноздри, так и зовёт попробовать. Ах, если бы съесть хоть маленькую ложку… Так есть хочется, так оголодали дети, загнанные в подвалы! Который день не только без горячего супа — совсем без еды…
И когда солдат стал облизывать ложку, подмигивая детворе, самый храбрый не выдержал. Выскочил из подвала и застыл столбиком, испугавшись своей резвости.
— Ну, давай-ка, давай топай, зайчишка, — поманил его солдат. — Подставляй чашку-миску. Что, нету? Ну, давай в горстку положу.
И хотя никто не понял чужого говора, до всех дошёл ласковый смысл его слов. Из подвала мальчишке бросили миску.
С великим напряжением, вытянув тощие шеи, малыши наблюдали, как миска храбреца наполняется кашей. Как он возвращается, веря и не веря, что остался жив, и говорит удивлённо-счастливо:
— Она с мясом и с маслом!
И тут подвал словно прорвало. Сначала ручейком, а затем потоком хлынули дети, толкая друг друга, звеня мисками, кастрюльками.
— По очереди, по очереди, — улыбался солдат. Многие ребята просили добавки. Иные, получив добавку, бежали в подвал и возвращались с пустой миской.
— Что, свою муттер угостил? Ну бери, тащи, поделись с бабушкой.
И солдат ласково поддавал шлепка малышу. Вскоре у походной кухни появился старый немец. Он стал наводить порядок, не давая вне очереди получать по второй порции.
— Ничего, — усмехнулся солдат, — кто смел, тот два съел.
— У вас есть приказ кормить немецких детей, господин солдат? — спросил старый немец, медленно выговаривая слова. — Я был пленным в Сибири в ту войну, ещё при царе, — объяснил он своё знание русского языка.
— Сердце приказывает, — вздохнул солдат. — У меня дома тоже остались мал мала меньше…
— А не совершаете ли вы воинского проступка, раздавая нашим детям солдатскую кашу? Разве у вас нет строгости дисциплины?
— Всё есть, любезный. Порядки воинские знаем, не беспокойтесь…
Дети присели, сжались, но не убежали.
С площади донеслись крики, застучали пулемёты.
— Ну, пошли рейхстаг брать, — проговорил солдат. — Теперь уж недолго, возьмём Берлин — войне капут! А ну, детвора, подходи! Давайте, господин, вашу миску, добавлю! Не стесняйтесь, это за счёт тех, кто из боя не вернётся, — видя его нерешительность, сказал солдат.
Но эти слова словно обожгли старого немца. Отойдя за угол, он сел на развалинах, уронив на колени миску с недоеденной кашей. А дети ещё долго вились вокруг походной кухни. Они освоились даже с верблюдами. И не испугались, когда к кухне стали подходить русские солдаты. В окровавленных бинтах, в разорванных гимнастёрках. Закопчённые, грязные, страшные. Но немецкие дети уже не боялись их.
Уцелевшие после боя солдаты не хотели каши, а просили только пить. И произносили отрывисто непонятные слова:
— Кушайте, сироты, кушайте…
И украдкой, словно стесняясь, всё смахивал что-то с ресниц. Словно в глаза ему попадали соринки и пепел, вздыбленные вихрем жестокого боя.
Немецкие дети ели кашу и, поглядывая на русского солдата, удивлялись: разве солдаты плачут?
На братском кладбище советских воинов, павших при штурме Берлина, возвышается замечательный памятник солдату-освободителю. Русский воин в одной руке держит меч, другой прижимает к груди ребенка.
Великий смысл вложен в эту скульптуру — советские солдаты, сокрушив фашизм, спасли будущее человечества.
Не мстителями пришли наши бойцы в столицу своего злейшего врага — Гитлера и его приспешников, — а освободителями всех народов, в том числе и немецкого, от фашистского ига.
В 1965 году советские люди праздновали двадцатилетие славного Дня Победы над гитлеровской Германией. Все честные люди еще раз с благодарностью вспомнили героев, отдавших свою жизнь за их свободу и независимость.
Шел штурм Берлина. Грозно грохотали советские орудия, от разрывов мин и снарядов содрогалась земля. Огромные каменные здания рушились и горели с треском, как соломенные.
Особенно жестокий бой шел на подходах к рейхстагу и у канцелярии Гитлера.
С шипением, с пламенем взрывались фаустпатроны. Танки вспыхивали, как дымные костры. А в узком переулке, совсем рядом с грохотом и взрывами, — мирная картина. Бородатый русский солдат варит кашу. Привязал к решетке чугунной ограды пару верблюдов, запряженных в походную кухню, задал им корма. А сам деловито собирает обломки мебели и подбрасывает в дверцу печки, поставленной на колеса.
Откроет крышку, помешает кашу, чтобы не пригорела, и снова подкинет дров. За его мирной работой наблюдает множество детских глаз из подвала полуобвалившегося дома напротив. Детворе очень страшно, но любопытно. Преодолевая страх, немецкие ребятишки уставились во все глаза на первого русского солдата, появившегося в их переулке.
Особенно страшат немецких детей его кони, чудовищные горбатые животные с облезлой шкурой. Они живут где-то там, в сибирских пустынях, и называют их верблюдами.
А русский похлопывает их по шершавым бокам, поглаживает страшные морды.
— Это Маша и Вася. Умные, от самой Волги с нами дошли.
Наверное, она действительно вкусна, эта солдатская каша. Запах ее прекрасен. Так и щекочет ноздри, так и зовет попробовать. Ах, если бы съесть хоть маленькую ложку. Так есть хочется, так оголодали дети, загнанные в подвалы! Который день не только без горячего супа — совсем без еды.
И когда солдат стал облизывать ложку, подмигивая детворе, самый храбрый не выдержал. Выскочил из подвала и застыл столбиком, испугавшись своей резвости.
— Ну, давай-ка, давай топай, зайчишка, — поманил его солдат. — Подставляй чашку-миску. Что, нету? Ну, давай в горстку положу.
И хотя никто не понял чужого говора, до всех дошел ласковый смысл его слов. Из подвала мальчишке бросили миску.
С великим напряжением, вытянув тощие шеи, малыши наблюдали, как миска храбреца наполняется кашей. Как он возвращается, веря и не веря, что остался жив, и говорит удивленно-счастливо:
— Она с мясом и с маслом!
И тут подвал словно прорвало. Сначала ручейком, а затем потоком хлынули дети, толкая друг друга, звеня мисками, кастрюльками.
— По очереди, по очереди, — улыбался солдат.
Многие ребята просили добавки. Иные, получив добавку, бежали в подвал и возвращались с пустой миской.
— Что, свою муттер угостил? Ну бери, тащи, поделись с бабушкой.
И солдат ласково поддавал шлепка малышу. Вскоре у походной кухни появился старый немец. Он стал наводить порядок, не давая вне очереди получать по второй порции.
— Ничего, — усмехнулся солдат, — кто смел, тот два съел.
— У вас есть приказ кормить немецких детей, господин солдат? — спросил старый немец, медленно выговаривая слова. — Я был пленным в Сибири в ту войну, — объяснил он свое знание русского языка.
— Сердце приказывает, — вздохнул солдат. — У меня дома тоже остались мал мала меньше.
— А не совершаете ли вы воинского проступка? Разве у вас нет строгости дисциплины?
— Все есть, любезный. Порядки воинские знаем, не беспокойтесь.
Старый немец не договорил. Ударили фашистские шестиствольные минометы, а их накрыли русские катюши. Все вокруг зашаталось. Переулок заволокло едким дымом.
Дети присели, сжались, но не убежали.
С площади донеслись крики, застучали пулеметы.
— Ну, пошли рейхстаг брать, — проговорил солдат. — Теперь уж недолго, возьмем Берлин — войне капут! А ну, детвора, подходи! Давайте, господин, вашу миску, добавлю! Не стесняйтесь, это за счет тех, кто из боя не вернется, — видя его нерешительность, сказал солдат.
Но эти слова словно обожгли старого немца. Отойдя за угол, он сел на развалинах, уронив на колени миску с недоеденной кашей. А дети еще долго вились вокруг походной кухни. Они освоились даже с верблюдами. И не испугались, когда к кухне стали подходить русские солдаты. В окровавленных бинтах, в разорванных гимнастерках. Закопченные, грязные, страшные. Но немецкие дети уже не боялись их.
— Кушайте, сироты, кушайте.
И украдкой, словно стесняясь, все смахивал что-то с ресниц. Словно в глаза ему попадали соринки и пепел, вздыбленные вихрем жестокого боя.
Дети ели кашу и, поглядывая на солдата, удивлялись: разве солдаты плачут?
Шёл штурм Берлина. Грозно грохотали советские орудия, от разрывов мин и снарядов содрогалась земля. Огромные каменные здания рушились и горели с треском, как соломенные.
Особенно жестокий бой шёл на подходах к рейхстагу и у канцелярии Гитлера.
С шипением, с пламенем взрывались фауст-патроны. Танки вспыхивали, как дымные костры. А в узком переулке, совсем рядом с грохотом и взрывами, — мирная картина. Бородатый русский солдат варит кашу. Привязал к решётке чугунной ограды пару верблюдов, запряжённых в походную кухню, задал им корма. А сам деловито собирает обломки мебели и подбрасывает в дверцу печки, поставленной на колёса.
Откроет крышку, помешает кашу, чтобы не пригорела, и снова подкинет дров. За его мирной работой наблюдает множество детских глаз из подвала полуобвалившегося дома напротив. В фашистской Германии русскими детей пугали. Детворе очень страшно, но любопытно. Преодолевая страх, немецкие ребятишки уставились во все глаза на первого русского солдата, появившегося в их переулке.
Особенно страшат немецких детей его кони, чудовищные горбатые животные с облезлой шкурой. Они живут где-то там, в сибирских пустынях, и называют их верблюдами…
А русский похлопывает их по шершавым бокам, поглаживает страшные морды.
— Это Маша и Вася. Умные, от самой Волги с нами дошли…
Наверное, она действительно вкусна, эта солдатская каша. Запах её прекрасен. Так и щекочет ноздри, так и зовёт попробовать. Ах, если бы съесть хоть маленькую ложку… Так есть хочется, так оголодали дети, загнанные в подвалы! Который день не только без горячего супа — совсем без еды…
И когда солдат стал облизывать ложку, подмигивая детворе, самый храбрый не выдержал. Выскочил из подвала и застыл столбиком, испугавшись своей резвости.
— Ну, давай-ка, давай топай, зайчишка, — поманил его солдат. — Подставляй чашку-миску. Что, нету? Ну, давай в горстку положу.
И хотя никто не понял чужого говора, до всех дошёл ласковый смысл его слов. Из подвала мальчишке бросили миску.
С великим напряжением, вытянув тощие шеи, малыши наблюдали, как миска храбреца наполняется кашей. Как он возвращается, веря и не веря, что остался жив, и говорит удивлённо-счастливо:
— Она с мясом и с маслом!
И тут подвал словно прорвало. Сначала ручейком, а затем потоком хлынули дети, толкая друг друга, звеня мисками, кастрюльками.
— По очереди, по очереди, — улыбался солдат. Многие ребята просили добавки. Иные, получив добавку, бежали в подвал и возвращались с пустой миской.
— Что, свою муттер угостил? Ну бери, тащи, поделись с бабушкой.
И солдат ласково поддавал шлепка малышу. Вскоре у походной кухни появился старый немец. Он стал наводить порядок, не давая вне очереди получать по второй порции.
— Ничего, — усмехнулся солдат, — кто смел, тот два съел.
— У вас есть приказ кормить немецких детей, господин солдат? — спросил старый немец, медленно выговаривая слова. — Я был пленным в Сибири в ту войну, ещё при царе, — объяснил он своё знание русского языка.
— Сердце приказывает, — вздохнул солдат. — У меня дома тоже остались мал мала меньше…
— А не совершаете ли вы воинского проступка, раздавая нашим детям солдатскую кашу? Разве у вас нет строгости дисциплины?
— Всё есть, любезный. Порядки воинские знаем, не беспокойтесь…
Дети присели, сжались, но не убежали.
С площади донеслись крики, застучали пулемёты.
— Ну, пошли рейхстаг брать, — проговорил солдат. — Теперь уж недолго, возьмём Берлин — войне капут! А ну, детвора, подходи! Давайте, господин, вашу миску, добавлю! Не стесняйтесь, это за счёт тех, кто из боя не вернётся, — видя его нерешительность, сказал солдат.
Но эти слова словно обожгли старого немца. Отойдя за угол, он сел на развалинах, уронив на колени миску с недоеденной кашей. А дети ещё долго вились вокруг походной кухни. Они освоились даже с верблюдами. И не испугались, когда к кухне стали подходить русские солдаты. В окровавленных бинтах, в разорванных гимнастёрках. Закопчённые, грязные, страшные. Но немецкие дети уже не боялись их.
Уцелевшие после боя солдаты не хотели каши, а просили только пить. И произносили отрывисто непонятные слова:
— Кушайте, сироты, кушайте…
И украдкой, словно стесняясь, всё смахивал что-то с ресниц. Словно в глаза ему попадали соринки и пепел, вздыбленные вихрем жестокого боя.
Немецкие дети ели кашу и, поглядывая на русского солдата, удивлялись: разве солдаты плачут?
Дружба везде нужна, а на войне в особенности. Читать.
Через базарную площадь идет полицейский надзиратель Очумелов в новой шинели и с узелком в руке. За ним шагает рыжий городовой с решетом, доверху наполненным конфискованным крыжовником. Кругом тишина. На площади ни души. Открытые двери лавок и кабаков глядят на свет божий уныло, как голодные пасти; около них нет даже нищих. Читать.
Цели:
- Продолжить знакомство учащихся с произведениями о войне из раздела “Земля у нас на всех одна” на примере рассказа Н. Богданова “Солдатская каша”.
- Способствовать развитию речи, творческого воображения учащихся, умение анализировать, высказывать собственное мнение, умение письменно выражать свои мысли.
- Содействовать воспитанию патриотизма; культуры общения при работе в парах и группах.
I. Организационный момент.
У. Какое у вас сейчас настроение? Почему?
Д. Ответы детей.
У. Повернитесь друг к другу и поделитесь своим настроением с товарищем.
Д. Поворачиваются и улыбаются друг другу.
II. Мотивационно-целевой этап.
У. Дома вы писали пятистишья, используя слова солдат, враг, голод. Я прошу вас сейчас прочитать их.
Д. Читают пятистишья, составленные дома.
Защищает, воюет, погибает.
Спасает свою Родину.
Воин.
Истощает, мучает, убивает.
Может довести человека до смерти.
Муки.
Убивает, воюет, пытает.
Губит невинных людей.
Противник.
У. Какая тема объединяет все эти слова?
Д. Тема войны.
У. Для чего нужно изучать произведения о войне?
Д. Чтобы больше знать о событиях тех дней, о подвигах и героях войны.
III. Операционно-исполнительский этап.
У. Прочитайте название произведения, которое мы сегодня будем читать.
Д. Солдатская каша.
У. Кто автор рассказа?
Д. Н. Богданов.
У. О чем может быть рассказ с таким названием?
Д. Дети высказывают свои предположения.
У. Я предлагаю вам написать мини-рассказ, используя следующие ключевые слова:
Д. В течение 6–7 минут дети придумывают сюжет по ключевым словам.
У. Расскажите своему партнеру об идее развития сюжета вашего рассказа.
Д. Работа в парах.
У. Поделитесь своей версией с ребятами в группе.
Д. Работа в группах. Поиск более общей версии.
У. Давайте послушаем ваши рассказы.
Д. Выслушивают 2–3 версии.
Прошла Великая Отечественная война. Раньше был слышен грохот орудий, а теперь, после войны, настала мирная картина. Один солдат вернулся домой и увидел своих голодных детей. Он решил приготовить им солдатскую кашу. Дети были очень довольны.
Солдат шел с войны. Он услышал грохот орудий. Неподалеку находилось село. Здесь была мирная картина. Здесь не воевали. Но деревню одолевал голод. Голодные дети не выходили из домов. Солдат решил накормить всех жителей. Он достал немного крупы, сварил кашу и пригласил всех.
У. Вы хотите узнать, что написал в своем рассказе Н. Богданов?
Д. Да.
У. В процессе чтения нам встретятся слова: штурм, Берлин, жутковато, половник, горстка, муттер, рейхстаг. Сейчас ребята прочитают объяснение лексических значений этих слов из словаря С. И. Ожегова и из словаря в вашем учебнике. Давайте послушаем.
Д. Несколько детей объясняют значения слов:
Штурм. Приступ, решительная атака укрепленной позиции, крепости.
Берлин. Город. Столица Германии.
Жутковато, жутко. То же, что и страшно.
Половник. Большая разливательная ложка.
Горстка, горсть. Ладонь и пальцы, сложенные так, чтобы ими можно было что-нибудь зачерпнуть.
Муттер. В переводе с немецкого языка означает “мать”.
Рейхстаг. Здание, где заседал парламент Германии до 1945 года.
У. Сейчас мы прочитаем текст. Вы сравните его со своими рассказами, а потом обсудим, чьи же версии совпали и в чём.
У. Итак, кто же был близок к тексту писателя?
Д. Ответы детей.
У. В чем основная идея этого рассказа?
Д. Показать, что советский солдат добр, даже по отношению к детям своих врагов.
У. Найдите и прочитайте диалог солдата и немецкого гражданина. Ответьте на вопрос, почему солдат совершил такой поступок?
Д. В тексте: “Сердце приказывает, - вздохнул солдат. – У меня дома тоже остались мал мала меньше…”
Д. Ответы детей.
У. Как вы понимаете его слова: “Сердце приказывает”.
Д. Ответы детей.
У. Сейчас в группах вы составите литературный портрет солдата – кашевара.
Д. Работа в группах. Дети составляют словесный портрет солдата.
У. Как вы считаете, автор Н. Богданов описал реальные события военных лет?
Д. Да.
У. Посмотрите на снимок. На нем изображено как советские солдаты раздают обед мирному населению города Берлина. Найдите в тексте строки, которыми можно описать этот снимок.
Д. “И тут подвал словно прорвало…”.
У. Рассмотрите рисунок. Мог ли этот малыш быть тогда в подвале?
Д. Да.
У. Загляните в его глаза. Как вы думаете, что чувствует этот ребенок?
Д. Дети делятся своими ощущениями.
У. Найдите в тексте строки, описывающие глаза детей.
Д. “За его мирной работой наблюдает множество детских глаз…”
У. Ребята, знаете ли вы еще истории о том, как советские солдаты помогали немецким детям или спасали их?
Д. Дети рассказывают то, что знают по данному вопросу. Затем, один ученик рассказывает доп. информацию, а второй читает заранее приготовленное стихотворение Г. Рублева “Памятник” или стихотворение С. Смирнова “Советский воин”.
Саша Ч.: В Берлине, в Трептов-парке, установлен памятник советскому воину – освободителю. Его создатель – скульптор Е. В. Вучетич.
Сюжет памятника не придуман. Во время штурма Берлина на ничейной полосе возле груды кирпичей девочка трех-четырех лет, плача, ползала вокруг убитой матери. В редкие мгновения тишины с обеих сторон был отчетливо слышен жалобный детский плач. Солдата – белоруса Трифона Андреевича Лукьяновича никто не посылал под пули. Он дополз до девочки, взял ее на руки, но обратно ползти по-пластунски уже не мог. На некоторое время выстрелы прекратились. Пуля вражеского снайпера настигла солдата, когда тот передавал ребенка в протянутые руки и через силу сказал: “Возьмите ребенка, а я, кажись, готов”.
У. Посмотрите на этот рисунок. Что символизирует меч в руке солдата?
Д. Солдат готов дать отпор любому, кто посмеет обидеть слабого и беззащитного.
У. Прочитайте последнее предложение рассказа.
Д. В тексте: “Дети ели кашу и, поглядывая на солдата, удивлялись: разве солдаты плачут?”
У. Как вы ответите на этот вопрос: “Разве солдаты плачут?”
Д. Дети высказывают свои мнения.
У. Я предлагаю вам написать эссе, в котором вы попытаетесь объяснить, почему плачут солдаты.
Д. В течение 7-8 минут дети пишут эссе на тему “Почему плачут солдаты?”
Слушание ответов учащихся.
Выслушиваются 3- 4 сочинения.
Солдаты плачут от счастья, от горя, от смерти, от боя, от страшной картины в глазах.
Солдаты плачут тогда, когда им жалко погибших друзей, когда они видят страдания людей, а особенно страдания детей. Солдаты плачут и тогда, когда радуются своим победам.
Мне кажется, почему плачут солдаты – это простой вопрос. Ведь солдаты плачут потому, что грустят о своей семье, которая так далеко от них. И еще им жалко даже детей своих врагов, потому что не дети затеяли эту войну, они не заслуживают таких страданий.
IV. Рефлексивно-оценочный этап.
- Вам понравился сегодняшний урок?
- Какие чувства вы испытывали сегодня на уроке и почему?
- Какие еще произведения о войне вы хотели бы прочитать?
- К сожалению, мы не смогли выслушать всех сегодня, но после проверки ваших тетрадей мы устроим выставку лучших сочинений.
Домашнее задание.
1 задание для всех учащихся.
1. Прочитать и пересказать текст.
2 и 3 задания на выбор.
2. Нарисовать портрет солдата – кашевара.
3. Найти произведения о подвигах русских солдат и принести на следующий урок.
СОЛДАТСКАЯ КАША
На братском кладбище советских воинов, павших при штурме Берлина, возвышается замечательный памятник солдату-освободителю. Русский воин в одной руке держит меч, другой прижимает к груди ребенка.
Великий смысл вложен в эту скульптуру — советские солдаты, сокрушив фашизм, спасли будущее человечества.
Не мстителями пришли наши бойцы в столицу своего злейшего врага Гитлера и его приспешников, — а освободителями всех народов, в том числе и немецкого, от фашистского ига.
В 1965 году советские люди праздновали двадцатилетие славного Дня Победы над гитлеровской Германией. Все честные люди еще раз с благодарностью вспомнили героев, отдавших свою жизнь за их свободу и независимость.
Шел штурм Берлина. Грозно грохотали советские орудия, от разрывов мин и снарядов содрогалась земля. Огромные каменные здания рушились и горели с треском, как соломенные.
Особенно жестокий бой шел на подходах к рейхстагу и у канцелярии Гитлера.
С шипением, с пламенем взрывались фауст-патроны. Танки вспыхивали, как дымные костры. А в узком переулке, совсем рядом с грохотом и взрывами, — мирная картина. Бородатый русский солдат варит кашу. Привязал к решетке чугунной ограды пару верблюдов, запряженных в походную кухню, задал им корма. А сам деловито собирает обломки мебели и подбрасывает в дверцу печки, поставленной на колеса.
Откроет крышку, помешает кашу, чтобы не пригорела, ч снова подкинет дров. За его мирной работой наблюдает множество детских глаз из подвала полуобвалившегося дома напротив. Детворе очень страшно, но любопытно. Преодолевая страх, немецкие ребятишки уставились во все глаза на первого русского солдата, появившегося в их переулке.
Особенно страшат немецких детей его кони, чудовищные горбатые животные с облезлой шкурой. Они живут где-то там, в сибирских пустынях, и называют их верблюдами…
А русский похлопывает их по шершавым бокам, поглаживает страшные морды.
— Это Маша и Вася. Умные, от самой Волги с нами дошли…
Наверное, она действительно вкусна, эта солдатская каша. Запах ее прекрасен. Так и щекочет ноздри, так и зовет попробовать. Ах, если бы съесть хоть маленькую ложку… Так есть хочется, так оголодали дети, загнанные в подвалы! Который день не только без горячего супа — совсем без еды…
И когда солдат стал облизывать ложку, подмигивая детворе, самый храбрый не выдержал. Выскочил из подвала и застыл столбиком, испугавшись своей резвости.
— Ну, давай-ка, давай топай, зайчишка, — поманил его солдат. Подставляй чашку-миску. Что, нету? Ну, давай в горстку положу.
И хотя никто не понял чужого говора, до всех дошел ласковый смысл его слов. Из подвала мальчишке бросили миску.
С великим напряжением, вытянув тощие шеи, малыши наблюдали, как миска храбреца наполняется кашей. Как он возвращается, веря и не веря, что остался жив, и говорит удивленно-счастливо:
— Она с мясом и с маслом!
И тут подвал словно прорвало. Сначала ручейком, а затем потоком хлынули дети, толкая друг друга, звеня мисками, кастрюльками.
— По очереди, по очереди, — улыбался солдат.
Многие ребята просили добавки. Иные, получив добавку, бежали в подвал и возвращались с пустой миской.
— Что, свою муттер угостил? Ну бери, тащи, поделись с бабушкой.
И солдат ласково поддавал шлепка малышу. Вскоре у походной кухни появился старый немец. Он стал наводить порядок, не давая вне очереди получать по второй порции.
— Ничего, — усмехнулся солдат, — кто смел, тот два съел.
— У вас есть приказ кормить немецких детей, господин солдат? спросил старый немец, медленно выговаривая слова. — Я был пленным в Сибири в ту войну, — объяснил он свое знание русского языка.
— Сердце приказывает, — вздохнул солдат. — У меня дома тоже остались мал мала меньше…
— А не совершаете ли вы воинского проступка? Разве у вас нет строгости дисциплины?
— Все есть, любезный. Порядки воинские знаем, не беспокойтесь…
Дети присели, сжались, но не убежали.
С площади донеслись крики, застучали пулеметы.
— Ну, пошли рейхстаг брать, — проговорил солдат. — Теперь уж недолго, возьмем Берлин — войне капут! А ну, детвора, подходи! Давайте, господин, вашу миску, добавлю! Не стесняйтесь, это за счет тех, кто из боя не вернется, — видя его нерешительность, сказал солдат.
Но эти слова словно обожгли старого немца. Отойдя за угол, он сел на развалинах, уронив на колени миску с недоеденной кашей. А дети еще долго вились вокруг походной кухни. Они освоились даже с верблюдами. И не испугались, когда к кухне стали подходить русские солдаты. В окровавленных бинтах, в разорванных гимнастерках. Закопченные, грязные, страшные. Но немецкие дети уже не боялись их.
— Кушайте, сироты, кушайте…
И украдкой, словно стесняясь, все смахивал что-то с ресниц. Словно в глаза ему попадали соринки и пепел, вздыбленные вихрем жестокого боя.
Дети ели кашу и, поглядывая на солдата, удивлялись: разве солдаты плачут?
Шёл штурм Берлина. Грозно грохотали советские орудия, от разрывов мин и снарядов содрогалась земля. Огромные каменные здания рушились и горели с треском, как соломенные.
Особенно жестокий бой шёл на подходах к рейхстагу и у канцелярии Гитлера.
С шипением, с пламенем взрывались фауст-патроны. Танки вспыхивали, как дымные костры. А в узком переулке, совсем рядом с грохотом и взрывами, — мирная картина. Бородатый русский солдат варит кашу. Привязал к решётке чугунной ограды пару верблюдов, запряжённых в походную кухню, задал им корма. А сам деловито собирает обломки мебели и подбрасывает в дверцу печки, поставленной на колёса.
Откроет крышку, помешает кашу, чтобы не пригорела, и снова подкинет дров. За его мирной работой наблюдает множество детских глаз из подвала полуобвалившегося дома напротив. В фашистской Германии русскими детей пугали. Детворе очень страшно, но любопытно. Преодолевая страх, немецкие ребятишки уставились во все глаза на первого русского солдата, появившегося в их переулке.
Особенно страшат немецких детей его кони, чудовищные горбатые животные с облезлой шкурой. Они живут где-то там, в сибирских пустынях, и называют их верблюдами…
А русский похлопывает их по шершавым бокам, поглаживает страшные морды.
— Это Маша и Вася. Умные, от самой Волги с нами дошли…
Наверное, она действительно вкусна, эта солдатская каша. Запах её прекрасен. Так и щекочет ноздри, так и зовёт попробовать. Ах, если бы съесть хоть маленькую ложку… Так есть хочется, так оголодали дети, загнанные в подвалы! Который день не только без горячего супа — совсем без еды…
И когда солдат стал облизывать ложку, подмигивая детворе, самый храбрый не выдержал. Выскочил из подвала и застыл столбиком, испугавшись своей резвости.
— Ну, давай-ка, давай топай, зайчишка, — поманил его солдат. — Подставляй чашку-миску. Что, нету? Ну, давай в горстку положу.
И хотя никто не понял чужого говора, до всех дошёл ласковый смысл его слов. Из подвала мальчишке бросили миску.
С великим напряжением, вытянув тощие шеи, малыши наблюдали, как миска храбреца наполняется кашей. Как он возвращается, веря и не веря, что остался жив, и говорит удивлённо-счастливо:
— Она с мясом и с маслом!
И тут подвал словно прорвало. Сначала ручейком, а затем потоком хлынули дети, толкая друг друга, звеня мисками, кастрюльками.
— По очереди, по очереди, — улыбался солдат. Многие ребята просили добавки. Иные, получив добавку, бежали в подвал и возвращались с пустой миской.
— Что, свою муттер угостил? Ну бери, тащи, поделись с бабушкой.
И солдат ласково поддавал шлепка малышу. Вскоре у походной кухни появился старый немец. Он стал наводить порядок, не давая вне очереди получать по второй порции.
— Ничего, — усмехнулся солдат, — кто смел, тот два съел.
— У вас есть приказ кормить немецких детей, господин солдат? — спросил старый немец, медленно выговаривая слова. — Я был пленным в Сибири в ту войну, ещё при царе, — объяснил он своё знание русского языка.
— Сердце приказывает, — вздохнул солдат. — У меня дома тоже остались мал мала меньше…
— А не совершаете ли вы воинского проступка, раздавая нашим детям солдатскую кашу? Разве у вас нет строгости дисциплины?
— Всё есть, любезный. Порядки воинские знаем, не беспокойтесь…
Дети присели, сжались, но не убежали.
С площади донеслись крики, застучали пулемёты.
— Ну, пошли рейхстаг брать, — проговорил солдат. — Теперь уж недолго, возьмём Берлин — войне капут! А ну, детвора, подходи! Давайте, господин, вашу миску, добавлю! Не стесняйтесь, это за счёт тех, кто из боя не вернётся, — видя его нерешительность, сказал солдат.
Но эти слова словно обожгли старого немца. Отойдя за угол, он сел на развалинах, уронив на колени миску с недоеденной кашей. А дети ещё долго вились вокруг походной кухни. Они освоились даже с верблюдами. И не испугались, когда к кухне стали подходить русские солдаты. В окровавленных бинтах, в разорванных гимнастёрках. Закопчённые, грязные, страшные. Но немецкие дети уже не боялись их.
Уцелевшие после боя солдаты не хотели каши, а просили только пить. И произносили отрывисто непонятные слова:
— Кушайте, сироты, кушайте…
И украдкой, словно стесняясь, всё смахивал что-то с ресниц. Словно в глаза ему попадали соринки и пепел, вздыбленные вихрем жестокого боя.
Немецкие дети ели кашу и, поглядывая на русского солдата, удивлялись: разве солдаты плачут?
Читайте также: