Я же не каша зачем же меня

В советские времена во дворах можно было часто услышать такую детскую считалку:

«— Энык, чей это портрет,
Если это — не секрет?
Он ответил:
— Дяди Эли,—
Продолжая рисовать.

Я воскликнул:
— Неужели?
Разве вновь у дяди Эли
Кудри стали отрастать?

А вот Энык-Бенык рисует бабушку:

«— Ты кого рисуешь, Энык?
— Бабушку, — ответил внук.
— Почему же, Энык-Бенык,
На рисунке восемь рук?

«Меня никогда
На обед не варили,

И ложкой меня
Не мешали в кастрюле,
И никогда
На меня не дули.

И солью столовой
Меня не солили,

Как видим, здесь имеется намёк на менору – семирожковый ритуальный подсвечник, являющийся одним из символов иудаизма. На рисунке, правда, изображены шесть свечей, но седьмая там должна появиться обязательно. Наверное, дело происходит в пятницу, накануне шаббата, поэтому олень несёт пока лишь шесть зажжённых свечей.
А вот как Овсей Дриз описывает своё детство:

Тут уж присутствуют представители многочисленной еврейской родни мальчика: они сплетничают о своём любимом Эныке-Беныке, который наверняка забыл с ними попрощаться, уезжая куда-то. Как говорится, англичанин уходит, не прощаясь, а еврей прощается, но не уходит. Энык-Бенык вырастет, станет уважаемым человеком и будет с улыбкой вспоминать о том, как в детстве его чуть не приняли за чопорного британца.
На самом деле Энык-Бенык вовсе не чопорный, он хороший, добрый, несколько наивный ребёнок. Такой же, какими были в детстве многие из нас. А книжки Овсея Дриза про Беныка всегда ценились детьми и прочитывались с интересом.

- Ты очень большой…там.

- Маленькая, - князь осторожно поцеловал ее в уголок губ. – Не бойся! Все отлично поместится и больно не будет! Оттуда рождаются дети, а они намного больше, чем мужской член.

- Да, но рождение ребенка это очень болезненный для женщины процесс, - прошептала Света, пытаясь отодвинуться от горячего тела мужа. – Может быть, мы еще несколько дней подождем? Я постараюсь привыкнуть к мысли…

Князь тихо хмыкнул и положил руку поверх лона, чуть прижал, потом принялся поглаживать там и внутреннюю поверхность бедер.

- Тебе же не больно, когда я делаю так, верно? Это самое естественное занятие в мире. И самое приятное. Если я сейчас отступлю, ты еще долго не сможешь забыть и каждый раз, когда я тебя буду касаться, станешь сжиматься. Не сопротивляйся, попробуй почувствовать, я не буду спешить. И обещаю, если ты ощутишь боль и скажешь мне, то я сразу остановлюсь.

Света закрыла глаза и глубоко вздохнула, пытаясь унять панику. Рагнар прав, надо постараться взять себя в руки. Все-таки, она не семнадцатилетняя девственница после изнасилования, а взрослая женщина, которая жила с мужчиной и знакома с плотскими отношениями не понаслышке.

Тем временем князь, приговаривая ободряющие слова, продолжал поглаживать ее бедра, лобок, время от времени осторожно задевая клитор. Острых стрел удовольствия, от которых, как она читала, выгибается тело и поджимаются пальцы ног, Светлана не почувствовала, но и неприятно не было.

Постепенно поглаживания становились все более настойчивыми, одновременно с ними, муж принялся прикусывать и посасывать соски, и постепенно Света ощутила, как теплеет внизу живота и хочется чего-то, она не могла бы объяснить – чего именно, но это было… приятно?

Тем временем Рагнар отстранился, повозился в голове ложа, чем-то прошуршал и вернулся к жене.

Светлана почувствовала, как рука мужа скользнула в лоно, смазывая его какой-то мазью, и дернулась, напрягая ноги.

- Тише, милая, это всего лишь целебный бальзам, мне его дал Сиян. Бальзам смягчит проникновение и сделает супружеские отношения более приятными. Тебе же не больно?

Света помотала головой, понимая, что из горла ничего, кроме хрипа сейчас не прозвучит - от напряжения и волнения у нее все пересохло.

- Раз не больно, то и бояться нечего, - размеренными движениями мужчина продолжал поглаживать складочки и массировать вход, добавляя все новые и новые порции бальзама.

И приятное томление куда-то пропало…

Но Рагнар и сам понял, что достаточно и вернулся к поцелуям и ласкам груди.

Не спеша, осторожно, волнующе. Постепенно Светлана начала успокаиваться, тело расслаблялось, и тут супруг решил, что пора.

Раздвинул ноги девушки шире и, приподняв их, развел колени в стороны, расположившись между бедер.

Светлана, замирая, ждала, что получится дальше.

Опять поцелуи груди, шеи, уголка губ.

Муж скользил, прерывисто вздыхал, временами наклонялся и прикусывал, посасывал грудь, то ускоряясь, делая толчки короткими и быстрыми, то притормаживал, проникая особенно глубоко и медленно. В какие-то из моментов Светлана начинала ощущать легкое возбуждение, но потом угол проникновения или ритм менялся, и все сходило на нет.

Сколько прошло времени, она не знала, казалось, и вечность и одно мгновение, и вот Рагнар несколько раз сильно толкнулся, потом замер, погрузившись на всю длину, и содрогнулся с тихим рыком, получая разрядку. На несколько секунд прижался к плечу жены мокрым лбом, перевел дыхание и приподнялся, внимательно заглядывая ей в лицо.

- Как ты? Не больно?

Светлана похлопала глазами, гадая, собирается ли он продолжать дальше, раз до сих пор в ней, или удовлетворится одним разом, и прохрипела:

- Больно? – встревожено переспросил Рагнар, осторожно отстраняясь. – Где больно?

- Не больно, просто я волновалась.

- Не пугай так больше, - муж лег рядом и притянул ее к себе. – Теперь не будешь бояться меня и супружеских отношений?

Жанры

Авторы

Книги

В продаже

Серии

Форум

Nata Zzika

Книга "Лишняя дочь"

Оглавление

Читать

Помогите нам сделать Литлайф лучше

Света закрыла глаза и глубоко вздохнула, пытаясь унять панику. Рагнар прав, надо постараться взять себя в руки. Все-таки, она не семнадцатилетняя девственница после изнасилования, а взрослая женщина, которая жила с мужчиной и знакома с плотскими отношениями не понаслышке.

Тем временем князь, приговаривая ободряющие слова, продолжал поглаживать ее бедра, лобок, время от времени осторожно задевая клитор. Острых стрел удовольствия, от которых, как она читала, выгибается тело и поджимаются пальцы ног, Светлана не почувствовала, но и неприятно не было.

Постепенно поглаживания становились все более настойчивыми, одновременно с ними, муж принялся прикусывать и посасывать соски, и постепенно Света ощутила, как теплеет внизу живота и хочется чего-то, она не могла бы объяснить – чего именно, но это было… приятно?

Тем временем Рагнар отстранился, повозился в голове ложа, чем-то прошуршал и вернулся к жене.

Светлана почувствовала, как рука мужа скользнула в лоно, смазывая его какой-то мазью, и дернулась, напрягая ноги.

- Тише, милая, это всего лишь целебный бальзам, мне его дал Сиян. Бальзам смягчит проникновение и сделает супружеские отношения более приятными. Тебе же не больно?

Света помотала головой, понимая, что из горла ничего, кроме хрипа сейчас не прозвучит - от напряжения и волнения у нее все пересохло.

- Раз не больно, то и бояться нечего, - размеренными движениями мужчина продолжал поглаживать складочки и массировать вход, добавляя все новые и новые порции бальзама.

И приятное томление куда-то пропало…

Но Рагнар и сам понял, что достаточно и вернулся к поцелуям и ласкам груди.

Не спеша, осторожно, волнующе. Постепенно Светлана начала успокаиваться, тело расслаблялось, и тут супруг решил, что пора.

Раздвинул ноги девушки шире и, приподняв их, развел колени в стороны, расположившись между бедер.

Светлана, замирая, ждала, что получится дальше.

Опять поцелуи груди, шеи, уголка губ.

Муж скользил, прерывисто вздыхал, временами наклонялся и прикусывал, посасывал грудь, то ускоряясь, делая толчки короткими и быстрыми, то притормаживал, проникая особенно глубоко и медленно. В какие-то из моментов Светлана начинала ощущать легкое возбуждение, но потом угол проникновения или ритм менялся, и все сходило на нет.

Сколько прошло времени, она не знала, казалось, и вечность и одно мгновение, и вот Рагнар несколько раз сильно толкнулся, потом замер, погрузившись на всю длину, и содрогнулся с тихим рыком, получая разрядку. На несколько секунд прижался к плечу жены мокрым лбом, перевел дыхание и приподнялся, внимательно заглядывая ей в лицо.

- Как ты? Не больно?

Светлана похлопала глазами, гадая, собирается ли он продолжать дальше, раз до сих пор в ней, или удовлетворится одним разом, и прохрипела:

- Больно? – встревожено переспросил Рагнар, осторожно отстраняясь. – Где больно?

- Не больно, просто я волновалась.

- Не пугай так больше, - муж лег рядом и притянул ее к себе. – Теперь не будешь бояться меня и супружеских отношений?

- Ладно, постепенно ты привыкнешь, - супруг запустил руку в остатки ее волос, потянул, сжал, мягко помассировал кожу и с грустью произнес. – Как же жаль твои косы! Зачем ты обрезала их, ну, зачем? Кроме того, что они – главное украшение женщины, ты еще себя и без магии оставила!

- Ну, да, пока не отрастут, ты не можешь магичить, - ответил князь. – Но скоро Сиян восстановит волосы и все придет в норму. Я не мог позволить ему сразу восстановить, все-таки, проступок был серьезный, ты должна была понести наказание.

Князь отвел прядку от ее глаз и продолжил:

- Законы только тогда работают, когда они обязательны для всех. Никаких исключений, понимаешь? Где одно исключение, там и два и сто. Люди начнут думать, что раз наказание за отсутствие накидки на людях не понесла княгиня, то и другим женщинам можно пренебрегать правилом. Кто-то скажет, что не менее родовит, поэтому ей можно. Кто-то – что муж влиятельный. И постепенно закон перестанет уважаться всеми. Поэтому неважно, кто нарушил – наказание обязательно для всех. На этом стоит Мадраскар многие сотни лет.

- Но что плохого, если кто-то увидел распущенные волосы? – прошептала Светлана. – Ведь это просто волосы! Не голая грудь или попа! Что в них такого важного, что нельзя показывать чужим?

- Ох, кого выпороть бы, так это твою мать! Как можно было так пренебрегать воспитанием и обучением ребенка? – сокрушенно ответил Рагнар. – Волосы женщины – это магия в чистом виде. Кроме того, что распущенные волосы, это очень возбуждающее зрелище для мужчины, а я не намерен делиться своей женщиной ни с кем.

- Магия? Но, - Светлана пошарила внутри и ощутила отголосок дара. – Моя магия на месте и не пропала с обрезкой волос!

- Попробуй что-нибудь сделать.

- Сама придумай. Текинцу например, ведь он тебе нравится? Вот, сделай ему что-нибудь, а я активизирую следилку, когда закончишь.

Фейри любит лепешки и морковку. А еще – куски желтоватого сахара. Он так осторожно берет их с ее ладони и хрустит, прикрыв глаза от удовольствия. У него такие ресницы, любая девушка обзавидовалась бы – длинные, пушистые, с загибающимися вверх кончиками. Так, о чем это она? А, сахар и морковка.

Девушка закрыла глаза и представила жеребца, как он стоит под навесом из веток и сухой травы. Перебирает ногами, поднимает точеную голову, раздувает ноздри и приплясывает в нетерпении.

Мой же ты хороший!

А в стороне стоит ведро, полное чистой воды и рядом с ним блюдо с порезанной морковью и кусками сахара.

Света открыла глаза и проморгалась, переключаясь на реальность.

- Ну, что ты сделала?

- Не знаю, сделала ли. Я представила, что рядом с Фейри стоит ведро с чистой водой и блюдо с морковью и сахаром.

- Сейчас проверим, - Рагнар сосредоточился. – Можно самим сходить и посмотреть, но мне не хочется вставать, одеваться и выпускать тебя из рук.

Некоторое время ничего не происходило, а потом ниоткуда выпал клочок тумана, который, повинуясь движению князя, развернулся.

Перед Светланой нарисовался Фейри, рядом с которым и вправду стояло ведро. Правда, пустое. И не блюдо, а небольшая плоская тарелка с целой морковкой и горсткой сахара.

- У, я кусковой представляла, - расстроилась Светлана. – И ведро пустое, а морковка не резаная.

- Глупая, - мужчина обнял ее и принялся поглаживать обнаженную грудь. – Ты и с обрезанными волосами смогла воплотить желание, пусть и не полностью. Это значит, что твой дар не очень зависит от длины волос. Но все равно, обрезать косы не следовало! Жду – не дождусь, когда Сиян их снова отрастит.

- Я бы хотела помыться, - пробормотала она, осторожно отодвигаясь. – И спать очень хочется…

а я с утра не ем овсянку
зачем мне каша в голове





Муж, он как кость-и бросить жалко
и съесть никак, но можно грызть…

Я обещал вчера жениться? Ну , извините. Психанул.
****************************
У Ольги каменное сердце , вам лучше в голову стрелять.
****************************
Вдали приметив пляж нудистский , почти бежали бурлаки.
****************************
Есть всё же разум во вселенной , раз не выходит на контакт.
***************************
По навигатору — я в тундре. Зачем здесь негры — не пойму.
****************************
Да я сулил златые горы , но вот о шубе речь не шла.
****************************
Мужчины ищут женской ласки или чего-нибудь пожрать.

  • Previous Entry
  • Next Entry
  • Recent Entries
  • Archive
  • Friends' Entries
  • Profile

Так, например, герцогиня заставила полюбить себя овсяную кашу, которую ест с ягодами и авокадо.

Из статьи про то, как худеет жена принца.

  • 13 comments
  • Speak
  • Link
  • Share
  • Flag
  • Reply
  • Thread
  • Link
  • Reply
  • Parent
  • Thread
  • Link

А я думала, у них страсть:

L'amour est l'enfant de bohême,
Il n'a jamais, jamais connu de loi;
Si tu ne m'aimes pas, je t'aime.


  • Подписаться на AdMe
  • Поделиться в Facebook
  • Рассказать ВКонтакте

Ребята, мы вкладываем душу в AdMe.ru. Cпасибо за то,
что открываете эту красоту. Спасибо за вдохновение и мурашки.
Присоединяйтесь к нам в Facebook и ВКонтакте

Мы часто используем в своей речи пословицы и поговорки, не задумываясь об их происхождении. А бывает и так, что одно изречение трансформировалась со временем совсем в другое и даже приобрело иное значение.

  • В семье не без урода, а из-за урода все не в угоду.
  • Всяк правды ищет, да не всяк ее творит.
  • Горбатого могила исправит, а упрямого — дубина.
  • Семеро одного обедать не ждут, а смелый и один ест.
  • Дело мастера боится, а иной мастер — дела.
  • Живем, хлеб жуем, а иногда и подсаливаем.
  • Держи голову в холоде, живот в голоде, а ноги в тепле.


  • Свой глаз — алмаз, а чужой — стекло.
  • За морем веселье, да чужое, а у нас и горе, да свое.
  • И слепая лошадь везет, коли зрячий на возу сидит.
  • Хлопот полон рот, а перекусить нечего.
  • От овса кони не рыщут, а от добра добра не ищут.
  • Как с гуся вода, такс тебя худоба.
  • Первый парень на деревне, а деревня в два двора.


  • Ласковый теленок двух маток сосет, а бодливому и одна не дается.
  • Утро вечера мудренее — трава соломы зеленее.
  • Чем черт не шутит, пока бог спит.
  • Что было, то прошло; что будет, то придет.
  • Бог не без милости, казак не без счастья.
  • Заварил кашу — не жалей масла.
  • Прошел огонь, воду и медные трубы, да попал к черту в зубы.


  • Попытка не пытка, а спрос не беда.
  • Друг познается в беде, как золото в огне.
  • В ступе воду толочь — вода и будет.
  • Где тонко, там и рвется, где худо, там и порется (вариант: где толсто, там и наслаивается).

Некоторые пословицы не встречаются в официальных сборниках и словарях. Однако сегодня их часто можно услышать в повседневной речи или увидеть в различных статьях на просторах интернета. А поскольку пословицы относятся к народному творчеству и у них не может быть строго зафиксированного автора и даты создания, то мы добавили в список и новые версии.


  • Яблоко от яблони недалеко падает, но далеко катится.
  • Под лежачий камень вода не течет, а под катящийся не успевает.
  • Лиха беда начало, а там уж близок и конец.
  • На вкус и цвет все фломастеры разные.
  • Семь бед — один ответ, восьмая беда — совсем никуда.
  • Москва слезам не верит, ей дело подавай.
  • На обиженных воду возят, а на добрых сами катаются.


  • И рыбку съесть, и косточкой не подавиться.
  • Смелого пуля боится, а труса и в кустах найдет.


Находить и собирать пословицы и поговорки — занятие довольно трудоемкое. А особенно если речь идет об их первоначальном виде. Ведь подобные высказывания относят к устному народному творчеству.

А какие неожиданные продолжения пословиц и поговорок знаете вы?

Один раз, когда я жил с мамой на даче, ко мне в гости приехал Мишка.

Я так обрадовался, что и сказать нельзя!

Я очень по Мишке соскучился.

Мама тоже была рада его приезду.

- Это очень хорошо, что ты приехал, - сказала она. - Вам вдвоём здесь веселей будет.

Мне, кстати, завтра надо в город поехать.

Я, может быть, задержусь.

Проживёте тут без меня два дня?

- Конечно, проживём, - говорю я. - Мы не маленькие!

- Только вам тут придётся самим обед готовить.

- Сумеем, - говорит Мишка. - Чего там не суметь!

- Ну, сварите суп и кашу.

Кашу ведь просто варить.

Чего там её варить! - говорит Мишка.

Мишка, а вдруг не сумеем!

Ты ведь не варил раньше.

Я видел, как мама варит.

Сыт будешь, не помрёшь с голоду.

Я такую кашу сварю, что пальцы оближешь!

Наутро мама оставила нам хлеба на два дня, варенья, чтобы мы чай пили, показала, где какие продукты лежат, объяснила, как варить суп и кашу, сколько крупы положить, сколько чего.

Мы всё слушали, только я ничего не запомнил.

- Зачем, - думаю, - раз Мишка знает.

Потом мама уехала, а мы с Мишкой решили пойти на реку рыбу ловить.

Наладили удочки, накопали червей.

- Постой, - говорю я. - А обед кто будет варить, если мы на реку уйдём?

- Чего там варить! - говорит Мишка. - Одна возня!

Съедим весь хлеб, а на ужин сварим кашу.

Кашу можно без хлеба есть.

Нарезали мы хлеба, намазали его вареньем и пошли на реку.

Сначала выкупались, потом разлеглись на песке.

Греемся на солнышке и хлеб с вареньем жуём.

Потом стали рыбу ловить.

Только рыба плохо клевала: поймали всего с десяток пескариков.

Целый день мы на реке проболтались.

К вечеру вернулись домой.

Мишка, - говорю, - ты специалист.

Что варить будем?

Только такое, чтоб побыстрей.

Есть очень хочется.

- Давай кашу, - говорит Мишка. - Кашу проще всего.

- Ну что ж, кашу так кашу.

Мишка насыпал в кастрюлю крупы.

Есть очень хочется!

Он насыпал полную кастрюлю и воды налил доверху.

- Не много ли воды? - спрашиваю. - Размазня получится.

- Ничего, мама всегда так делает.

Ты только за печкой смотри, а я уж сварю, будь спокоен.

Ну, я за печкой смотрю, дрова подкладываю, а Мишка кашу варит, то есть не варит, а сидит да на кастрюлю смотрит, она сама варится.

Скоро стемнело, мы зажгли лампу.

Сидим и ждём, когда каша сварится.

Вдруг смотрю: крышка на кастрюле приподнялась, и из-под неё каша лезет.

- Мишка, - говорю, - что это?

Почему каша лезет?

- Шут её знает куда!

Из кастрюли лезет!

Мишка схватил ложку и стал кашу обратно в кастрюлю впихивать.

Мял её, мял, а она будто пухнет в кастрюле, так и вываливается наружу.

- Не знаю, - говорит Мишка, - с чего это она вылезать вздумала.

Может быть, готова уже?

Я взял ложку, попробовал: крупа совсем твёрдая.

- Мишка, - говорю, - куда же вода девалась?

Совсем сухая крупа!

- Не знаю, - говорит. - Я много воды налил.

Может быть, дырка в кастрюле?

Стали мы кастрюлю осматривать: никакой дырки нет.

- Наверно, испарилась, - говорит Мишка. - Надо ещё подлить.

Он переложил лишнюю крупу из кастрюли в тарелку и подлил в кастрюлю воды.

Стали варить дальше.

Варили, варили - смотрим, опять каша наружу лезет.

- Ах, чтоб тебя! - говорит Мишка. - Куда же ты лезешь?

Схватил ложку, опять стал лишнюю крупу откладывать.

Отложил и снова бух туда кружку воды.

- Вот видишь, - говорит, - ты думал, что воды много, а её ещё подливать приходится.

Опять вылезает каша.

- Ты, наверно, много крупы положил.

Она разбухает, и ей тесно в кастрюле становится.

- Да, - говорит Мишка, - кажется, я немного много крупы переложил.

Это всё ты виноват:

Клади, говорит, побольше.

- А откуда я знаю, сколько надо класть?

Ты ведь говорил, что умеешь варить.

- Ну и сварю, не мешай только.

- Пожалуйста, не буду тебе мешать.

Отошёл я в сторонку, а Мишка варит, то есть не варит, а только и делает, что лишнюю крупу в тарелки перекладывает.

Весь стол уставил тарелками, как в ресторане, и всё время воды подливает.

Я не вытерпел и говорю:

- Ты что-то не так делаешь.

Так ведь до утра можно варить!

- А что ты думаешь, в хорошем ресторане всегда обед с вечера варят, чтоб наутро поспел.

- Так то, - говорю, - в ресторане!

Им спешить некуда, у них еды много всякой.

- А нам-то куда спешить?

- Нам надо поесть да спать ложиться.

Смотри, скоро двенадцать часов.

- Успеешь, - говорит, - выспаться.

И снова бух в кастрюлю воды.

Тут я понял, в чём дело.

- Ты, - говорю, - всё время холодную воду льёшь, как же она может свариться.

- А как, по-твоему, без воды, что ли, варить?

- Выложить, - говорю, - половину крупы и налить воды сразу побольше, и пусть себе варится.

Взял я у него кастрюлю, вытряхнул из неё половину крупы.

- Наливай, - говорю, - теперь воды доверху.

Мишка взял кружку, полез в ведро.

- Нету, - говорит, - воды.

- Что же мы делать будем?

Как за водой идти, темнота какая! - говорю. - И колодца не увидишь.

Он взял спички, привязал к ведру верёвку и пошёл к колодцу.

Через минуту возвращается.

- А вода где? - спрашиваю.

- Вода. там, в колодце.

- Сам знаю, что в колодце.

Где ведро с водой?

- И ведро, - говорит, - в колодце.

- Ах ты, - говорю, - размазня!

Ты что ж, нас уморить голодом хочешь?

Чем теперь воды достать?

Я взял чайник и говорю:

- А её нет, верёвки.

- Так ты, значит, с верёвкой ведро упустил?

Стали мы другую верёвку искать.

- Ничего, - говорит Мишка, - сейчас пойду попрошу у соседей.

- С ума, - говорю, - сошёл!

Ты посмотри на часы: соседи спят давно.

Тут, как нарочно, обоим нам пить захотелось; кажется, сто рублей за кружку воды отдал бы!

- Это всегда так бывает: когда нет воды, так ещё больше пить хочется.

Поэтому в пустыне всегда пить хочется, потому что там нет воды.

- Ты не рассуждай, а ищи верёвку.

- Где же её искать?

Я везде смотрел.

Давай леску от удочки привяжем к чайнику.

- А леска выдержит?

- Может быть, выдержит.

- А если не выдержит?

- Ну, если не выдержит, то. оборвётся.

- Это и без тебя известно.

Размотали мы удочку, привязали к чайнику леску и пошли к колодцу.

Я опустил чайник в колодец и набрал воды.

Леска натянулась, как струна, вот-вот лопнет.

- Не выдержит! - говорю. - Я чувствую.

- Может быть, если поднимать осторожно, то выдержит, - говорит Мишка.

Стал я поднимать потихоньку.

Только приподнял над водой, плюх - и нет чайника.

- Не выдержала? - спрашивает Мишка.

- Конечно, не выдержала.

Чем теперь доставать воду?

- Самоваром, - говорит Мишка.

- Нет, уж лучше самовар просто бросить в колодец, по крайней мере возиться не надо.

- Что у нас, - говорю, - по-твоему, кастрюльный магазин?

- Это сколько придётся возиться, пока стаканом воды наносишь!

Надо ведь кашу доваривать.

И пить до зарезу хочется.

- Давай, - говорю, - кружкой.

Кружка всё-таки больше стакана.

Пришли домой, привязали леску к кружке так, чтоб она не переворачивалась.

Вернулись к колодцу.

Вытащили по кружке воды, напились.

- Это всегда так бывает.

Когда пить хочется, так, кажется, что целое море выпьешь, а когда станешь пить, так одну кружку выпьешь и больше уже не хочется, потому что люди от природы жадные.

- Нечего тут на людей наговаривать!

Тащи лучше кастрюлю с кашей сюда, мы прямо в неё воды натаскаем, чтоб не бегать двадцать раз с кружкой.

Мишка принёс кастрюлю и поставил на край колодца.

Я её не заметил, зацепил локтем и чуть не столкнул в колодец.

- Ах ты, растяпа! - говорю. - Зачем мне кастрюлю под локоть сунул?

Возьми её в руки и держи крепче.

И отойди от колодца подальше, а не то и каша полетит в колодец.

Мишка взял кастрюлю и отошёл от колодца.

Я натаскал воды.

Пришли мы домой.

Каша у нас остыла, печь погасла.

Растопили мы снова печь и опять принялись кашу варить.

Наконец она у нас закипела, сделалась густая и стала пыхтеть:

- О! - говорит Мишка. - Хорошая каша получилась, знатная!

Я взял ложку, попробовал:

Что это за каша!

Горькая, несолёная и воняет гарью.

Мишка тоже хотел попробовать, но тут же выплюнул.

- Нет, - говорит, - умирать буду, а такую кашу не стану есть!

- Такой каши наешься, и умереть можно! - говорю я.

- Чудаки мы! - говорит Мишка. - У нас же пескари есть!

- Некогда теперь уже с пескарями возиться!

Скоро светать начнёт.

- Так мы их варить не будем, а зажарим.

Это ведь быстро - раз, и готово.

- Ну, давай, - говорю, - если быстро.

А если будет, как каша, то лучше не надо.

- В один момент, вот увидишь.

Мишка почистил пескарей и положил на сковородку.

Сковородка нагрелась, пескари и прилипли к ней.

Мишка стал отдирать пескарей от сковородки ножом, все бока ободрал им.

- Умник! - говорю. - Кто же рыбу без масла жарит!

Мишка взял бутылку с подсолнечным маслом.

Налил масла на сковородку и сунул в печь прямо на горячие угли, чтоб поскорее зажарились.

Масло зашипело, затрещало и вдруг вспыхнуло на сковородке пламенем.

Мишка вытащил сковородку из печки - масло на ней пылает.

Я хотел водой залить, а воды у нас во всём доме ни капли нет.

Так оно и горело, пока всё масло не выгорело.

В комнате дым и смрад, а от пескарей одни угольки остались.

- Ну, - говорит Мишка, - что теперь жарить будем?

- Нет, - говорю я, - больше я тебе ничего жарить не дам.

Мало того, что ты продукты испортишь, так ты ещё пожар устроишь.

Из-за тебя весь дом сгорит.

Есть-то ведь хочется!

Попробовали мы сырую крупу жевать - противно.

Попробовали сырой лук - горько.

Масло попробовали без хлеба есть - тошно.

Нашли банку из-под варенья.

Ну, мы её вылизали и легли спать.

Уже совсем поздно было.

Наутро проснулись голодные.

Мишка сразу полез за крупой, чтоб варить кашу.

Я как увидел, так меня даже в дрожь бросило.

- Не смей! - говорю. - Сейчас я пойду к хозяйке, тёте Наташе, попрошу, чтобы она нам кашу сварила.

Мы пошли к тёте Наташе, рассказали ей всё, обещали, что мы с Мишкой все сорняки у неё на огороде выполем, только пусть она поможет нам кашу сварить.

Тётя Наташа сжалилась над нами: напоила нас молоком, дала пирогов с капустой, а потом усадила завтракать.

Мы всё ели и ели, так, что тёти Наташин Вовка на нас удивлялся, какие мы голодные были.

Наконец мы наелись, попросили у тёти Наташи верёвку и пошли доставать из колодца ведро и чайник.

Много мы провозились и, если бы Мишка не придумал якорёк из проволоки смастерить, так бы ничего и не достали.

А якорьком, как крючком, подцепили и ведро и чайник.

Ничего не пропало - всё вытащили.

А потом мы с Мишкой и Вовкой сорняки на огороде пололи.

Читайте также: