Пусть она не варит кашу

В доме девочка с мамой жила,
В лес по ягоды как-то пошла,
Собирает, поёт.
Вдруг старушка идёт:
«Много ягод ли ты набрала?

И, спасибо сказав, та пошла.
Дома дочку уже мать ждала.
Рада очень она –
Всегда каша вкусна.
Хорошо их семья зажила.

Никакого не надо труда.
На обед была каша всегда
Безо всяких забот,
И не надо хлопот.
Но однажды случилась беда.

И всё варит и варит горшок.
Каша лезет уже за порог,
Со двора – в огород.
Прибежал тут народ.
Каждый ел кашу эту, сколь мог.

Только столько её, не видать
Даже улицы, и проедать
Было надобно путь,
Чтоб найти что-нибудь
Во дворе. всё равно благодать!

Каша вкусной и сытной была
И кормила она полсела
Целый день, до тех пор,
Как, узнав про тот жор,
Часть вторая сюда не пришла.

То ль склероз, то ли тоже её не читал,
Но название только, конечно, слыхал.
Восполняю пробел -
Я на сказки подсел.
И опять я скажу - хорошо написал!

Наварил горшочек каши
Вместе с сказочником нашим,
Мы поели до отвала,
Начинай варить сначала!)

Фаина Раневская была великолепной комедийной актрисой, причем она не просто играла комедию. Она жила этим, хотя жизнь ее больше напоминала трагикомедию, а не легкий водевиль. Она была из тех женщин, которые за словом в карман не полезут и легко приколошматят оппонента острым словцом.

Из сотни-другой афоризмов, разбросанных Раневской по пути — когда ненароком, когда сгоряча — мы выбрали 30 таких, которым позавидует любой писатель-сатирик:

Оптимизм — это недостаток информации.

Есть люди, в которых живет Бог; есть люди, в которых живет Дьявол; а есть люди, в которых живут только глисты.

Поклонников миллион, а в аптеку сходить некому.

Одиночество — это состояние, о котором некому рассказать.

Многие жалуются на свою внешность, и никто — на мозги.

Если человек тебе сделал зло — ты дай ему конфетку. Он тебе зло — ты ему конфетку. И так до тех пор, пока у этой твари не разовьётся сахарный диабет.

Женщина, конечно, умнее. Вы когда-нибудь слышали о женщине, которая бы потеряла голову только от того, что у мужчины красивые ноги?

Склероз нельзя вылечить, но о нём можно забыть.

Если женщина говорит мужчине, что он самый умный, значит, она понимает, что второго такого дурака она не найдет.

кадр: Ленфильм

Жизнь слишком коротка, чтобы тратить её на диеты, жадных мужчин и плохое настроение.

Сняться в плохом фильме — все равно что плюнуть в вечность!

Вы знаете, что такое сниматься в кино? Представьте, что вы моетесь в бане, а туда приводят экскурсию.

— Как жизнь, Фаина Георгиевна? — Я вам еще в прошлом году говорила, что говно. Но тогда это был марципанчик.

Есть такие люди, к которым просто хочется подойти и поинтересоваться, сложно ли без мозгов жить.

Здоровье — это когда у вас каждый день болит в другом месте.

Животных, которых мало, занесли в Красную книгу, а которых много — в Книгу о вкусной и здоровой пище.

В моей старой голове две, от силы три мысли, но они временами поднимают такую возню, что кажется, их тысячи.

Если больной очень хочет жить, врачи бессильны.

кадр: Мосфильм

Даже под самым пафосным павлиньим хвостом всегда находится обыкновенная куриная жопа.

Самое трудное я делаю до завтрака. Встаю с постели.

Нет толстых женщин, есть маленькая одежда.

Талант — это неуверенность в себе и мучительное недовольство собой и своими недостатками, чего я никогда не встречала у посредственности.

Я заметила, что если не кушать хлеб, сахар, жирное мясо, не пить пиво с рыбкой — морда становится меньше, но грустнее.

— орона, ворона,
Куда летала?
— Гостей скликала,
Каши им давала.
Кашка масляная,
Ложка крашеная,
Ложка гнется,
Нос трясется,
Душа радуется.

орока-белобока
Кашку варила,
Детей манила,
Этому дала,
Тому дала,
А этому не дала.

орока-воровка
Кашу варила,
Деток кормила.
Этому дала,
Этому дала,
А этому не дала.

орока-ворона
Кашу варила,
Детей кормила,
Этому дала,
Этому дала,
— А ты где был?
Дров не рубил,
Печку не топил,
Кашу не варил,
Позже всех приходил.

орока-ворона
Кашку варила,
На порог скакала,
Гостей созывала.
Гости не бывали,
Каши не едали,
Всю свою кашу
Сорока-ворона
Деткам отдала.
Этому дала,
Этому дала,
Этому дала,
Этому дала,
А этому не дала:
— Зачем дров не пилил!
Зачем воду не носил!

орока-сорока,
Бело-белобока,
Кашку варила,
Гостей манила,
Гости не бывали,
Кашку не едали.

орока-сорока,
Бело-белобока,
Кашку варила,
Гостей манила,
Гости во двор -
Кашку на стол.
Гости со двора –
И кашка со стола.

орока, сорока,
Белый лобок,
Кашу варила,
Гостей манила.
Гости на двор —
Каша на стол.
Гости со двора -
Каша со стола.
Этому дала,
Этому дала,
А ты больно мал.
Крупу не драл,
По воду не ходил,
Каши не варил,
Дрова не носил,
Не дам тебе кашки
На красненькой ложке,
На середненьком окошке,
Захлопала, захлопала,
И-и полетела.

орока, сорока
Была белобока,
Кашку варила,
Деток кормила:
Этому дала
И тому дала,
И четвертому дала
А пятому не дала:
Толстый, жирный,
За водой не ходил,
Дров не рубил,
Нет тебе кашки!

— орока-сорока! Где была?
— Далеко!
— Что делала?
— Кашу варила, деток кормила.
Этому дала,
Этому дала,
Этому дала,
Этому дала,
А этому не дала:
— Ты дров не носил,
Ты печку не топил!

орока, сорока,
На порог скакала,
Гостей поджидала:
Не приедут ли гости,
Не съедят ли кашку?
Приехала Агашка,
Всю съела кашку.
Этому дала на тарелочке,
Этому на ложечке,
Этому на мутовочке,
Этому весь горшочек,
Пальчику-мальчику
Не досталось.
Пальчик-мальчик
Толчет, мелет.
По воду ходит,
Квашню творит:
Вода на болоте,
Мука не молота.
Квашенка на липе,
Мутовка на сосне.
Взял коробичку,
Пошел по водичку.
Тут ступил — nепленько,
Тут — горяченько,
Тут пень да колода,
Тут белая береза,
А тут ключики кипят-кипят.

орочка, сорочка,
Бело-белобочка,
На порог скакала,
Гостей созывала.
Гости, на двор -
Кашка, на стол,
Гости со двора -
Кашка со стола.

ики-чики,
Сорока
Кашу варила,
Гостей манила,
Ребят кормила:
Этому дала,
Этому дала,
Этому дала,
Этому дала,
А маленькой Якишке
Досталась малинка.
Полетели, полетели, полетели,
Шу! На голову сели.

Вообщем,когда я учился в начальных классах,не было инета,музыку слушали на кассетах,да и то эти кассеты нужно было покупать,а денег не было.Так вот был популярен тогда певец "Игорёк" со своей песнью "Подождем мою маму". Так вот у нас с друзьями всегда был спор,что она варит "кашу" или "кофе",спор был такой принципиальный,что даже доходило до драки,возраст такой,ты должен быть прав и точка.Сегодня с другом едем в машине и слышим эту песню,сразу вспоминаем оба и думаем,мол теперь то мы взрослые,сейчас все услышим и узнаем кто же прав то был.Слушаем,слушаем не понятно,что она там б. ь варит,слышится то каша,потом кофе.Решили довести это дело,пришел,нашел песню давай слушать,опять не понятно,набираю в поиске "текст песни" и что бы вы думали,она варит ни кашу,ни кофе,она б..ть варит Классно!

Вот сижу думаю,сколько ссор был и драк и никто правым оказывается не был((

Рассказ про двух друзей, которых оставили одних на даче на два дня. Уезжая, мама объяснила, как приготовить кашу и суп. Да только мальчишки совсем не слушали советов. Читайте, как друзья ловили убегающую кашу, доставали ведро из колодца, жарили карасей и все-равно остались голодными…

Рассказ Мишкина каша читать

Один раз, когда я жил с мамой на даче, ко мне в гости приехал Мишка. Я так обрадовался, что и сказать нельзя! Я очень по Мишке соскучился. Мама тоже была рада его приезду.

— Это очень хорошо, что ты приехал, — сказала она. — Вам вдвоём здесь веселей будет. Мне, кстати, завтра надо в город поехать. Я, может быть, задержусь. Проживёте тут без меня два дня?

— Конечно, проживём, — говорю я. — Мы не маленькие!

— Только вам тут придётся самим обед готовить. Сумеете?

— Сумеем, — говорит Мишка. — Чего там не суметь!

— Ну, сварите суп и кашу. Кашу ведь просто варить.

— Сварим и кашу. Чего там её варить! — говорит Мишка. Я говорю:

— Ты смотри, Мишка, а вдруг не сумеем! Ты ведь не варил раньше.

— Не беспокойся! Я видел, как мама варит. Сыт будешь, не помрёшь с голоду. Я такую кашу сварю, что пальцы оближешь!

Наутро мама оставила нам хлеба на два дня, варенья, чтобы мы чай пили, показала, где какие продукты лежат, объяснила, как варить суп и кашу, сколько крупы положить, сколько чего. Мы всё слушали, только я ничего не запомнил.

— Зачем, — думаю, — раз Мишка знает.

Потом мама уехала, а мы с Мишкой решили пойти на реку рыбу ловить. Наладили удочки, накопали червей.

— Постой, — говорю я. — А обед кто будет варить, если мы на реку уйдём?

— Чего там варить! — говорит Мишка. — Одна возня! Съедим весь хлеб, а на ужин сварим кашу. Кашу можно без хлеба есть.

Нарезали мы хлеба, намазали его вареньем и пошли на реку. Сначала выкупались, потом разлеглись на песке. Греемся на солнышке и хлеб с вареньем жуём.

Потом стали рыбу ловить. Только рыба плохо клевала: поймали всего с десяток пескариков. Целый день мы на реке проболтались. К вечеру вернулись домой. Голодные!

— Ну, Мишка, — говорю, — ты специалист. Что варить будем? Только такое, чтоб побыстрей. Есть очень хочется.

— Давай кашу, — говорит Мишка. — Кашу проще всего.

— Ну что ж, кашу так кашу.

Растопили плиту. Мишка насыпал в кастрюлю крупы. Я говорю:

— Сыпь побольше. Есть очень хочется!

Он насыпал полную кастрюлю и воды налил доверху.

— Не много ли воды? — спрашиваю. — Размазня получится.

— Ничего, мама всегда так делает. Ты только за печкой смотри, а я уж сварю, будь спокоен.

Ну, я за печкой смотрю, дрова подкладываю, а Мишка кашу варит, то есть не варит, а сидит да на кастрюлю смотрит, она сама варится.

Скоро стемнело, мы зажгли лампу. Сидим и ждём, когда каша сварится. Вдруг смотрю: крышка на кастрюле приподнялась, и из-под неё каша лезет.

— Мишка, — говорю, — что это? Почему каша лезет?

— Шут её знает куда! Из кастрюли лезет!

Мишка схватил ложку и стал кашу обратно в кастрюлю впихивать. Мял её, мял, а она будто пухнет в кастрюле, так и вываливается наружу.

— Не знаю, — говорит Мишка, — с чего это она вылезать вздумала. Может быть, готова уже?

Я взял ложку, попробовал: крупа совсем твёрдая.

— Мишка, — говорю, — куда же вода девалась? Совсем сухая крупа!

— Не знаю, — говорит. — Я много воды налил. Может быть, дырка в кастрюле?

Стали мы кастрюлю осматривать: никакой дырки нет.

— Наверно, испарилась, — говорит Мишка. — Надо ещё подлить.

Он переложил лишнюю крупу из кастрюли в тарелку и подлил в кастрюлю воды. Стали варить дальше. Варили, варили — смотрим, опять каша наружу лезет.

— Ах, чтоб тебя! — говорит Мишка. — Куда же ты лезешь?

Схватил ложку, опять стал лишнюю крупу откладывать. Отложил и снова бух туда кружку воды.

— Вот видишь, — говорит, — ты думал, что воды много, а её ещё подливать приходится.

Варим дальше. Что за комедия! Опять вылезает каша. Я говорю:

— Ты, наверно, много крупы положил. Она разбухает, и ей тесно в кастрюле становится.

— Да, — говорит Мишка, — кажется, я немного много крупы переложил. Это всё ты виноват: “Клади, говорит, побольше. Есть хочется!”

— А откуда я знаю, сколько надо класть? Ты ведь говорил, что умеешь варить.

— Ну и сварю, не мешай только.

— Пожалуйста, не буду тебе мешать. Отошёл я в сторонку, а Мишка варит, то есть не варит, а только и делает, что лишнюю крупу в тарелки перекладывает. Весь стол уставил тарелками, как в ресторане, и всё время воды подливает.

Я не вытерпел и говорю:

— Ты что-то не так делаешь. Так ведь до утра можно варить!

— А что ты думаешь, в хорошем ресторане всегда обед с вечера варят, чтоб наутро поспел.

— Так то, — говорю, — в ресторане! Им спешить некуда, у них еды много всякой.

— А нам-то куда спешить?

— Нам надо поесть да спать ложиться. Смотри, скоро двенадцать часов.

— Успеешь, — говорит, — выспаться.

И снова бух в кастрюлю воды. Тут я понял, в чём дело.

— Ты, — говорю, — всё время холодную воду льёшь, как же она может свариться.

— А как, по-твоему, без воды, что ли, варить?

— Выложить, — говорю, — половину крупы и налить воды сразу побольше, и пусть себе варится.

Взял я у него кастрюлю, вытряхнул из неё половину крупы.

— Наливай, — говорю, — теперь воды доверху. Мишка взял кружку, полез в ведро.

— Нету, — говорит, — воды. Вся вышла.

— Что же мы делать будем? Как за водой идти, темнота какая! — говорю. — И колодца не увидишь.

— Чепуха! Сейчас принесу!

Он взял спички, привязал к ведру верёвку и пошёл к колодцу. Через минуту возвращается.

— А вода где? — спрашиваю.

— Вода… там, в колодце.

— Сам знаю, что в колодце. Где ведро с водой?

— И ведро, — говорит, — в колодце.

— Ах ты, — говорю, — размазня! Ты что ж, нас уморить голодом хочешь? Чем теперь воды достать?

— Чайником можно. Я взял чайник и говорю:

— А её нет, верёвки.

— Так ты, значит, с верёвкой ведро упустил?

Стали мы другую верёвку искать. Нет нигде.

— Ничего, — говорит Мишка, — сейчас пойду попрошу у соседей.

— С ума, — говорю, — сошёл! Ты посмотри на часы: соседи спят давно.

Тут, как нарочно, обоим нам пить захотелось; кажется, сто рублей за кружку воды отдал бы! Мишка говорит:

— Это всегда так бывает: когда нет воды, так ещё больше пить хочется. Поэтому в пустыне всегда пить хочется, потому что там нет воды.

— Ты не рассуждай, а ищи верёвку.

— Где же её искать? Я везде смотрел. Давай леску от удочки привяжем к чайнику.

— А леска выдержит?

— Может быть, выдержит.

— А если не выдержит?

— Ну, если не выдержит, то… оборвётся…

— Это и без тебя известно.

Размотали мы удочку, привязали к чайнику леску и пошли к колодцу. Я опустил чайник в колодец и набрал воды. Леска натянулась, как струна, вот-вот лопнет.

— Не выдержит! — говорю. — Я чувствую.

— Может быть, если поднимать осторожно, то выдержит, — говорит Мишка.

Стал я поднимать потихоньку. Только приподнял над водой, плюх — и нет чайника.

— Не выдержала? — спрашивает Мишка.

— Конечно, не выдержала. Чем теперь доставать воду?

— Самоваром, — говорит Мишка.

— Нет, уж лучше самовар просто бросить в колодец, по крайней мере возиться не надо. Верёвки-то нет.

— Что у нас, — говорю, — по-твоему, кастрюльный магазин?

— Это сколько придётся возиться, пока стаканом воды наносишь!

— Что же делать? Надо ведь кашу доваривать. И пить до зарезу хочется.

— Давай, — говорю, — кружкой. Кружка всё-таки больше стакана.

Пришли домой, привязали леску к кружке так, чтоб она не переворачивалась. Вернулись к колодцу. Вытащили по кружке воды, напились. Мишка говорит:

— Это всегда так бывает. Когда пить хочется, так, кажется, что целое море выпьешь, а когда станешь пить, так одну кружку выпьешь и больше уже не хочется, потому что люди от природы жадные…

— Нечего тут на людей наговаривать! Тащи лучше кастрюлю с кашей сюда, мы прямо в неё воды натаскаем, чтоб не бегать двадцать раз с кружкой.

Мишка принёс кастрюлю и поставил на край колодца. Я её не заметил, зацепил локтем и чуть не столкнул в колодец.

— Ах ты, растяпа! — говорю. — Зачем мне кастрюлю под локоть сунул? Возьми её в руки и держи крепче. И отойди от колодца подальше, а не то и каша полетит в колодец.

Мишка взял кастрюлю и отошёл от колодца. Я натаскал воды.

Пришли мы домой. Каша у нас остыла, печь погасла. Растопили мы снова печь и опять принялись кашу варить. Наконец она у нас закипела, сделалась густая и стала пыхтеть: “Пых, пых!”

— О! — говорит Мишка. — Хорошая каша получилась, знатная!

Я взял ложку, попробовал:

— Тьфу! Что это за каша! Горькая, несолёная и воняет гарью.

Мишка тоже хотел попробовать, но тут же выплюнул.

— Нет, — говорит, — умирать буду, а такую кашу не стану есть!

— Такой каши наешься, и умереть можно! — говорю я.

— Чудаки мы! — говорит Мишка. — У нас же пескари есть!

— Некогда теперь уже с пескарями возиться! Скоро светать начнёт.

— Так мы их варить не будем, а зажарим. Это ведь быстро — раз, и готово.

— Ну, давай, — говорю, — если быстро. А если будет, как каша, то лучше не надо.

— В один момент, вот увидишь.

Мишка почистил пескарей и положил на сковородку. Сковородка нагрелась, пескари и прилипли к ней. Мишка стал отдирать пескарей от сковородки ножом, все бока ободрал им.

— Умник! — говорю. — Кто же рыбу без масла жарит! Мишка взял бутылку с подсолнечным маслом.

Налил масла на сковородку и сунул в печь прямо на горячие угли, чтоб поскорее зажарились. Масло зашипело, затрещало и вдруг вспыхнуло на сковородке пламенем. Мишка вытащил сковородку из печки — масло на ней пылает. Я хотел водой залить, а воды у нас во всём доме ни капли нет.

Так оно и горело, пока всё масло не выгорело. В комнате дым и смрад, а от пескарей одни угольки остались.

— Ну, — говорит Мишка, — что теперь жарить будем?

— Нет, — говорю я, — больше я тебе ничего жарить не дам. Мало того, что ты продукты испортишь, так ты ещё пожар устроишь. Из-за тебя весь дом сгорит. Довольно!

— Что же делать? Есть-то ведь хочется! Попробовали мы сырую крупу жевать — противно. Попробовали сырой лук — горько. Масло попробовали без хлеба есть — тошно. Нашли банку из-под варенья. Ну, мы её вылизали и легли спать. Уже совсем поздно было.

Наутро проснулись голодные. Мишка сразу полез за крупой, чтоб варить кашу. Я как увидел, так меня даже в дрожь бросило.

— Не смей! — говорю. — Сейчас я пойду к хозяйке, тёте Наташе, попрошу, чтобы она нам кашу сварила.

Мы пошли к тёте Наташе, рассказали ей всё, обещали, что мы с Мишкой все сорняки у неё на огороде выполем, только пусть она поможет нам кашу сварить. Тётя Наташа сжалилась над нами: напоила нас молоком, дала пирогов с капустой, а потом усадила завтракать. Мы всё ели и ели, так, что тёти Наташин Вовка на нас удивлялся, какие мы голодные были.

Наконец мы наелись, попросили у тёти Наташи верёвку и пошли доставать из колодца ведро и чайник. Много мы провозились и, если бы Мишка не придумал якорёк из проволоки смастерить, так бы ничего и не достали. А якорьком, как крючком, подцепили и ведро и чайник. Ничего не пропало — всё вытащили. А потом мы с Мишкой и Вовкой сорняки на огороде пололи.

— Сорняки — это чепуха! Совсем нетрудное дело. Гораздо легче, чем кашу варить!

(Илл. И.Семёнова, изд. Machaon, 2016 г.)

Один раз, когда я жил с мамой на даче, ко мне в гости приехал Мишка.

Я так обрадовался, что и сказать нельзя!

Я очень по Мишке соскучился.

Мама тоже была рада его приезду.

- Это очень хорошо, что ты приехал, - сказала она. - Вам вдвоём здесь веселей будет.

Мне, кстати, завтра надо в город поехать.

Я, может быть, задержусь.

Проживёте тут без меня два дня?

- Конечно, проживём, - говорю я. - Мы не маленькие!

- Только вам тут придётся самим обед готовить.

- Сумеем, - говорит Мишка. - Чего там не суметь!

- Ну, сварите суп и кашу.

Кашу ведь просто варить.

Чего там её варить! - говорит Мишка.

Мишка, а вдруг не сумеем!

Ты ведь не варил раньше.

Я видел, как мама варит.

Сыт будешь, не помрёшь с голоду.

Я такую кашу сварю, что пальцы оближешь!

Наутро мама оставила нам хлеба на два дня, варенья, чтобы мы чай пили, показала, где какие продукты лежат, объяснила, как варить суп и кашу, сколько крупы положить, сколько чего.

Мы всё слушали, только я ничего не запомнил.

- Зачем, - думаю, - раз Мишка знает.

Потом мама уехала, а мы с Мишкой решили пойти на реку рыбу ловить.

Наладили удочки, накопали червей.

- Постой, - говорю я. - А обед кто будет варить, если мы на реку уйдём?

- Чего там варить! - говорит Мишка. - Одна возня!

Съедим весь хлеб, а на ужин сварим кашу.

Кашу можно без хлеба есть.

Нарезали мы хлеба, намазали его вареньем и пошли на реку.

Сначала выкупались, потом разлеглись на песке.

Греемся на солнышке и хлеб с вареньем жуём.

Потом стали рыбу ловить.

Только рыба плохо клевала: поймали всего с десяток пескариков.

Целый день мы на реке проболтались.

К вечеру вернулись домой.

Мишка, - говорю, - ты специалист.

Что варить будем?

Только такое, чтоб побыстрей.

Есть очень хочется.

- Давай кашу, - говорит Мишка. - Кашу проще всего.

- Ну что ж, кашу так кашу.

Мишка насыпал в кастрюлю крупы.

Есть очень хочется!

Он насыпал полную кастрюлю и воды налил доверху.

- Не много ли воды? - спрашиваю. - Размазня получится.

- Ничего, мама всегда так делает.

Ты только за печкой смотри, а я уж сварю, будь спокоен.

Ну, я за печкой смотрю, дрова подкладываю, а Мишка кашу варит, то есть не варит, а сидит да на кастрюлю смотрит, она сама варится.

Скоро стемнело, мы зажгли лампу.

Сидим и ждём, когда каша сварится.

Вдруг смотрю: крышка на кастрюле приподнялась, и из-под неё каша лезет.

- Мишка, - говорю, - что это?

Почему каша лезет?

- Шут её знает куда!

Из кастрюли лезет!

Мишка схватил ложку и стал кашу обратно в кастрюлю впихивать.

Мял её, мял, а она будто пухнет в кастрюле, так и вываливается наружу.

- Не знаю, - говорит Мишка, - с чего это она вылезать вздумала.

Может быть, готова уже?

Я взял ложку, попробовал: крупа совсем твёрдая.

- Мишка, - говорю, - куда же вода девалась?

Совсем сухая крупа!

- Не знаю, - говорит. - Я много воды налил.

Может быть, дырка в кастрюле?

Стали мы кастрюлю осматривать: никакой дырки нет.

- Наверно, испарилась, - говорит Мишка. - Надо ещё подлить.

Он переложил лишнюю крупу из кастрюли в тарелку и подлил в кастрюлю воды.

Стали варить дальше.

Варили, варили - смотрим, опять каша наружу лезет.

- Ах, чтоб тебя! - говорит Мишка. - Куда же ты лезешь?

Схватил ложку, опять стал лишнюю крупу откладывать.

Отложил и снова бух туда кружку воды.

- Вот видишь, - говорит, - ты думал, что воды много, а её ещё подливать приходится.

Опять вылезает каша.

- Ты, наверно, много крупы положил.

Она разбухает, и ей тесно в кастрюле становится.

- Да, - говорит Мишка, - кажется, я немного много крупы переложил.

Это всё ты виноват:

Клади, говорит, побольше.

- А откуда я знаю, сколько надо класть?

Ты ведь говорил, что умеешь варить.

- Ну и сварю, не мешай только.

- Пожалуйста, не буду тебе мешать.

Отошёл я в сторонку, а Мишка варит, то есть не варит, а только и делает, что лишнюю крупу в тарелки перекладывает.

Весь стол уставил тарелками, как в ресторане, и всё время воды подливает.

Я не вытерпел и говорю:

- Ты что-то не так делаешь.

Так ведь до утра можно варить!

- А что ты думаешь, в хорошем ресторане всегда обед с вечера варят, чтоб наутро поспел.

- Так то, - говорю, - в ресторане!

Им спешить некуда, у них еды много всякой.

- А нам-то куда спешить?

- Нам надо поесть да спать ложиться.

Смотри, скоро двенадцать часов.

- Успеешь, - говорит, - выспаться.

И снова бух в кастрюлю воды.

Тут я понял, в чём дело.

- Ты, - говорю, - всё время холодную воду льёшь, как же она может свариться.

- А как, по-твоему, без воды, что ли, варить?

- Выложить, - говорю, - половину крупы и налить воды сразу побольше, и пусть себе варится.

Взял я у него кастрюлю, вытряхнул из неё половину крупы.

- Наливай, - говорю, - теперь воды доверху.

Мишка взял кружку, полез в ведро.

- Нету, - говорит, - воды.

- Что же мы делать будем?

Как за водой идти, темнота какая! - говорю. - И колодца не увидишь.

Он взял спички, привязал к ведру верёвку и пошёл к колодцу.

Через минуту возвращается.

- А вода где? - спрашиваю.

- Вода. там, в колодце.

- Сам знаю, что в колодце.

Где ведро с водой?

- И ведро, - говорит, - в колодце.

- Ах ты, - говорю, - размазня!

Ты что ж, нас уморить голодом хочешь?

Чем теперь воды достать?

Я взял чайник и говорю:

- А её нет, верёвки.

- Так ты, значит, с верёвкой ведро упустил?

Стали мы другую верёвку искать.

- Ничего, - говорит Мишка, - сейчас пойду попрошу у соседей.

- С ума, - говорю, - сошёл!

Ты посмотри на часы: соседи спят давно.

Тут, как нарочно, обоим нам пить захотелось; кажется, сто рублей за кружку воды отдал бы!

- Это всегда так бывает: когда нет воды, так ещё больше пить хочется.

Поэтому в пустыне всегда пить хочется, потому что там нет воды.

- Ты не рассуждай, а ищи верёвку.

- Где же её искать?

Я везде смотрел.

Давай леску от удочки привяжем к чайнику.

- А леска выдержит?

- Может быть, выдержит.

- А если не выдержит?

- Ну, если не выдержит, то. оборвётся.

- Это и без тебя известно.

Размотали мы удочку, привязали к чайнику леску и пошли к колодцу.

Я опустил чайник в колодец и набрал воды.

Леска натянулась, как струна, вот-вот лопнет.

- Не выдержит! - говорю. - Я чувствую.

- Может быть, если поднимать осторожно, то выдержит, - говорит Мишка.

Стал я поднимать потихоньку.

Только приподнял над водой, плюх - и нет чайника.

- Не выдержала? - спрашивает Мишка.

- Конечно, не выдержала.

Чем теперь доставать воду?

- Самоваром, - говорит Мишка.

- Нет, уж лучше самовар просто бросить в колодец, по крайней мере возиться не надо.

- Что у нас, - говорю, - по-твоему, кастрюльный магазин?

- Это сколько придётся возиться, пока стаканом воды наносишь!

Надо ведь кашу доваривать.

И пить до зарезу хочется.

- Давай, - говорю, - кружкой.

Кружка всё-таки больше стакана.

Пришли домой, привязали леску к кружке так, чтоб она не переворачивалась.

Вернулись к колодцу.

Вытащили по кружке воды, напились.

- Это всегда так бывает.

Когда пить хочется, так, кажется, что целое море выпьешь, а когда станешь пить, так одну кружку выпьешь и больше уже не хочется, потому что люди от природы жадные.

- Нечего тут на людей наговаривать!

Тащи лучше кастрюлю с кашей сюда, мы прямо в неё воды натаскаем, чтоб не бегать двадцать раз с кружкой.

Мишка принёс кастрюлю и поставил на край колодца.

Я её не заметил, зацепил локтем и чуть не столкнул в колодец.

- Ах ты, растяпа! - говорю. - Зачем мне кастрюлю под локоть сунул?

Возьми её в руки и держи крепче.

И отойди от колодца подальше, а не то и каша полетит в колодец.

Мишка взял кастрюлю и отошёл от колодца.

Я натаскал воды.

Пришли мы домой.

Каша у нас остыла, печь погасла.

Растопили мы снова печь и опять принялись кашу варить.

Наконец она у нас закипела, сделалась густая и стала пыхтеть:

- О! - говорит Мишка. - Хорошая каша получилась, знатная!

Я взял ложку, попробовал:

Что это за каша!

Горькая, несолёная и воняет гарью.

Мишка тоже хотел попробовать, но тут же выплюнул.

- Нет, - говорит, - умирать буду, а такую кашу не стану есть!

- Такой каши наешься, и умереть можно! - говорю я.

- Чудаки мы! - говорит Мишка. - У нас же пескари есть!

- Некогда теперь уже с пескарями возиться!

Скоро светать начнёт.

- Так мы их варить не будем, а зажарим.

Это ведь быстро - раз, и готово.

- Ну, давай, - говорю, - если быстро.

А если будет, как каша, то лучше не надо.

- В один момент, вот увидишь.

Мишка почистил пескарей и положил на сковородку.

Сковородка нагрелась, пескари и прилипли к ней.

Мишка стал отдирать пескарей от сковородки ножом, все бока ободрал им.

- Умник! - говорю. - Кто же рыбу без масла жарит!

Мишка взял бутылку с подсолнечным маслом.

Налил масла на сковородку и сунул в печь прямо на горячие угли, чтоб поскорее зажарились.

Масло зашипело, затрещало и вдруг вспыхнуло на сковородке пламенем.

Мишка вытащил сковородку из печки - масло на ней пылает.

Я хотел водой залить, а воды у нас во всём доме ни капли нет.

Так оно и горело, пока всё масло не выгорело.

В комнате дым и смрад, а от пескарей одни угольки остались.

- Ну, - говорит Мишка, - что теперь жарить будем?

- Нет, - говорю я, - больше я тебе ничего жарить не дам.

Мало того, что ты продукты испортишь, так ты ещё пожар устроишь.

Из-за тебя весь дом сгорит.

Есть-то ведь хочется!

Попробовали мы сырую крупу жевать - противно.

Попробовали сырой лук - горько.

Масло попробовали без хлеба есть - тошно.

Нашли банку из-под варенья.

Ну, мы её вылизали и легли спать.

Уже совсем поздно было.

Наутро проснулись голодные.

Мишка сразу полез за крупой, чтоб варить кашу.

Я как увидел, так меня даже в дрожь бросило.

- Не смей! - говорю. - Сейчас я пойду к хозяйке, тёте Наташе, попрошу, чтобы она нам кашу сварила.

Мы пошли к тёте Наташе, рассказали ей всё, обещали, что мы с Мишкой все сорняки у неё на огороде выполем, только пусть она поможет нам кашу сварить.

Тётя Наташа сжалилась над нами: напоила нас молоком, дала пирогов с капустой, а потом усадила завтракать.

Мы всё ели и ели, так, что тёти Наташин Вовка на нас удивлялся, какие мы голодные были.

Наконец мы наелись, попросили у тёти Наташи верёвку и пошли доставать из колодца ведро и чайник.

Много мы провозились и, если бы Мишка не придумал якорёк из проволоки смастерить, так бы ничего и не достали.

А якорьком, как крючком, подцепили и ведро и чайник.

Ничего не пропало - всё вытащили.

А потом мы с Мишкой и Вовкой сорняки на огороде пололи.