Гиляровский москва и москвичи рецепт салата оливье
Ингредиенты:
1,5 рябчика (или 1,5 средней курицы)
3 картофелины, сваренных в мундире, очищенных
400г (1/2 ) телячьего языка
50 г красной икры
100 г зеленого салата
50 г оливок без косточки
14 отварных и очищенных шеек раков
100 г свежих пикулей (маленькие огурчики)
банкн сои кабуль ( или 2 столовые ложки соуса «Терияки»)
Как готовить:
Филе рябчиков (можно заменить мясом перепелов или курицы) пожарить на сливочном масле. Порезать его на ровные кусочки.
Картофель отварить в мундире, почистить и нарезать ровными кубиками или кружочками.
Телячий язык отварить в подсоленной воде с лавровым листом, черным душистым перцем горошком. Остудить, снять оболочку, разрезать пополам и нарезать тонкими ломтиками.
Маленькие свежие огурчики (пикули) нарезать ровными кусочками. Оливки без косточки разрезать пополам и добавить в салат. Присыпать салат мелкими каперсами.
К майонезу «Провансаль» (его можно приготовить и самим, взбив яйца с горчицей, уксусом и растительным маслом) добавить 1-2 столовые ложки соуса «Терияки». Хорошо перемешать и полить этой смесью салат. Поверх соуса аккуратно «рассыпать» красную икру и еще немного каперсов.
Тарелку поставить в хрустальную вазу (можно с самого начала укладывать все компоненты в большой салатник или вазу, как указано в описании у Гиляровского). Украсить, красиво разложив по краям раковые шейки, порезанные пополам отваренные вкрутую яйца, листья зеленого салата и ломтики трюфелей.
Подавать «Оливье» следует очень холодным.
3 факта о знаменитом «Оливье».
1. В 19 веке юноша Люсьен, младший отпрыск славной семьи французских кулинаров Оливье, изобретателей соуса «Провансаль», был отправлен родителями покорять Москву. И с поставленной задачей справился. В открытом им трактире «Эрмитаж» он подавал очень вкусное блюдо: на тарелку выкладывались сдобренные «Провансалем» ломтики жареного рябчика. В центре — отварной картофель нарезанный кружками, и огуречные ломтики. Для украшения — вареные яйца. Но заметив, как безжалостно посетители смешивают все это и поглощают с удовольствием, Люсьен «усовершенствовал» блюдо. Так появился салат «Оливье».
2. Рецепт салата держался в строжайшей тайне. Однако благодаря тому, что некий Иван Михайлович Иванов, шпион (в кулинарии), все же завладел рецептурой, устроившись работать в «Эрмитаж», состав салата и соуса стал известен поварам других ресторанов Москвы. Интересно, что тяжелее всего шпиону было распознать, как готовится знаменитый соус «Провансаль». Вскоре уже в другом ресторане («Москва») посетителей потчевали как две капли воды похожим на «Оливье» салатом «Столичный». И неудивительно, ведь в заведении появился новый шеф-повар (Иван Михайлович Иванов), за «подвиг разведчика» получивший столь высокое назначение. Он оставался шеф-поваром «Москвы» до зо-х годов прошлого века.
3. Задумав приготовить известный салат по традиционному рецепту, вы столкнетесь с тем, что некоторые его ингредиенты добыть будет весьма сложно. Опытные повара говорят, что «сою-кабуль» можно заменить 2 столовыми ложками соуса «Терияки», а вместо рябчиков можно брать телятину, куропатку и курицу, но настоящая закуска Оливье готовится непременно из рябчиков.
Попробуйте шедевр и никогда, слышите, никогда не кладите колбасу!
- 1,5 рябчика (или 1,5 средней курицы)
- 3 картофелины, сваренных в мундире, очищенных
- 400г (1/2 ) телячьего языка
- 50 г красной икры
- 100 г зеленого салата
- 50 г оливок без косточки
- 14 отварных и очищенных шеек раков
- 100 г свежих пикулей (маленькие огурчики)
- ½ банки сои кабуль ( совр. решение- 2 столовые ложки соуса «Терияки»)
- 50 г каперсов
- 3 яйца вкрутую
- соус-майонез «Провансаль"
Всем настоятельно рекомендую прочитать или послушать «Москва и москвичи». А москвичам это маст рид.
- Ключевые слова:
- Оливье,
- Гиляровский,
- инфляция
- спасибо ₽
- хорошо
- +58
- 12K
- 25 ноября 2017, 01:16
- Ответить
- 25 ноября 2017, 01:18
- Ответить
- 25 ноября 2017, 01:45
- Ответить
- 25 ноября 2017, 01:55
- Ответить
- 25 ноября 2017, 02:10
- Ответить
- 25 ноября 2017, 02:02
- Ответить
- 25 ноября 2017, 06:35
- Ответить
- 25 ноября 2017, 08:58
- Ответить
- 25 ноября 2017, 09:09
- Ответить
сохранил в избранном.
- 25 ноября 2017, 10:59
- Ответить
- 25 ноября 2017, 11:21
- Ответить
- 25 ноября 2017, 21:18
- Ответить
Мы решили рассказать вам эту историю в замечательные дни православных Святок и в канун наступающего старого Нового года – самого невероятного праздника на свете. Почитайте эту статью перед тем, как приступить к приготовлению праздничного ужина. Надеемся, что вы получите верную подсказку…
МОСКОВСКИЙ «ЭРМИТАЖ»
Жизнь Москвы 60-х годов XIX столетия поразительно напоминала быт российской столицы конца XX века. Тогда после реформы, отменившей крепостное право, российские помещики были наделены огромными деньгами – компенсацией за потерю крепостных. Большинство счастливых обладателей выкупных платежей устремились в Москву. Но не вкладывать денежки, а тратить, то бишь кутить. Спрос рождает предложение, а потому именно на этот период приходится бурный расцвет московского ресторанного дела. Заведения, от самых примитивных до максимально претенциозных и изысканных, открывались со скоростью роста опят после дождя. Вот тогда-то и произошло знаменательное для русской гастрономии событие.
На Трубе у бутаря часто встречались два любителя его бергамотного табаку – Оливье и один из братьев Пеговых, ежедневно ходивший из своего богатого дома в Гнездниковском переулке за своим любимым бергамотным, и покупал он его всегда на копейку, чтобы свеженький был.
«Там – то они и сговорились с Оливье, и Пегов купил у Попова весь его громадный пустырь почти в полторы десятины. На месте будок и «Афонькина кабака» вырос на земле Пегова «Эрмитаж Оливье», а непроездная площадь и улицы были замощены. Там, где в болоте по ночам раздавалось кваканье лягушек и неслись вопли ограбленных завсегдатаями трактира, засверкали огнями окна дворца обжорства, перед которым стояли день и ночь дорогие дворянские запряжки, иногда ещё с выездными лакеями в ливреях».
В. Гиляровский «Москва и москвичи».
Открытый двумя любителями нюхательного табака, познакомившимися в табачной лавке (именитым кулинаром Оливье и московским купцом Пеговым), ресторан «Эрмитаж Оливье» был предприятием экономически беспроигрышным. Публика хлынула в него в поисках недоступной прежде экзотики. И ресторан (строго говоря, он тогда назывался трактиром) сумел оправдать надежды обладателей шальных денег. Успех был грандиозный. Как же, повар – француз, атмосфера невиданной роскоши и фантастические кулинарные изыски! Не надо ехать в Ниццу – всё получишь в центре Москвы «наилучшим манером». Обедать в «Эрмитаже», устраивать банкеты по образу тех, что бывали в особняках высшей московской знати, стало престижным.
«Дворянство так и хлынуло в новый французский ресторан, где, кроме общих зал и кабинетов, был белый колонный зал, в котором можно было заказывать такие же обеды, какие делал Оливье в особняках у вельмож. На эти обеды также выписывались деликатесы из-за границы и лучшие вина с удостоверением, что этот коньяк из подвалов дворца Людовика XVI, и с надписью «Трианон».
В. Гиляровский «Москва и москвичи».
«Эрмитажем» управляли три француза: общий надзор осуществлял директор Люсьен Оливье, избранными гостями занимался второй директор – Мариус, а в кухне царил знаменитый парижский повар Дюге. История не донесла до нас точной даты, но именно на ранний период существования ресторана приходится создание кулинарного шедевра, известного и поныне как «Салат Оливье». Доподлинно не установлено и авторство первоначальной идеи блюда. А дело было так.
МАЙОНЕЗ ИЗ ДИЧИ
То ли сам Оливье, то ли большой гастрономический импровизатор Дюге приготовил эффектную холодную закуску «Майонез из дичи». От былого великолепия дошло только следующее весьма приблизительное описание: отваривали филе рябчика и куропатки, а из бульона делали желе, которое потом нарезали кубиками. На блюдо укладывали ломтики филе птицы и кубики желе, поливая соусом «Майонез», а в центр блюда выкладывали горку картофельного салата с маринованными корнишонами. Блюдо довершалось крутыми яйцами, которые служили исключительно украшением. Вот этот-то «Майонез из дичи» и пришелся особенно по вкусу московским гурманам. Его нахваливали, без устали заказывали «под водочку», о нем рассказывали потом друзьям. Так или иначе, но блюдо обеспечило ещё больший приток посетителей. Радоваться бы французам, ан нет. Меж лощёных половых (в ресторане не было фрачных лакеев, а служили московские половые, сверкавшие рубашками голландского полотна и шёлковыми поясами) бродил угрюмый Люсьен Оливье и наблюдал, как «варвары-азиаты» месят его шедевр вилками, превращая в бесформенную кашу, и закусывают этим месивом очередную стопочку «Смирновки».
Говорят, что Оливье сначала вовсе хотел убрать «Майонез из дичи» из меню, но вскоре поостыл и отдал важнейший в истории русских салатов приказ: «Если хотят – пусть едят кашу». Блюдо перемешали, а желе добавлять не стали, дабы оно не расплывалось. С этого момента на свет появляется чудо московского «Эрмитажа» – знаменитый и неповторимый «Салат Оливье». А дальше случилось нечто непредсказуемое.
Рассказы о кулинарном чуде передавались сначала из уст в уста, потом к восторженным голосам гурманов присоединился хор журналистов. Московская, а следом и провинциальная пресса посвящали «Салату Оливье» целые полосы. Стоит ли говорить, что в «Эрмитаже» не было отбоя от посетителей – ресторан не мог вместить всех страждущих. Конечно, прочие рестораторы решили не сдавать позиций и попытались повторить рецептуру. Но все попытки были безуспешными. «Как ни старались гурманы, не выходило: то, да не то» – писал В. Гиляровский. Люсьен Оливье держал технологию приготовления своего салата в строжайшей тайне и не раскрывал её никому.
ВАРИАЦИИ НА ТЕМУ
В конце XIX века «Эрмитаж» был самым известным московским рестораном, чьей славе в немалой степени способствовал неповторимый «Салат Оливье». Но ничто не вечно в подлунном мире. И вот уже исчезает Оливье, а повар Дюге перестаёт придумывать для московских купчиков новые блюда и, в конце концов, уезжает на родину. Сначала сменилось руководство, пришли новые директора: мебельщик Поликарпов, рыбник Мочалов, буфетчик Дмитриев, купец Юдин, владеть рестораном стало торговое товарищество, существенно расширившее заведение. Ресторан закрылся в 1917 году, когда экономика страны рухнула вместе с политической системой. Но с самого начала, вплоть до закрытия, «Эрмитаж» оставался заведением №1 в Москве. Было кратковременное возрождение «Эрмитажа» в 1920-е годы, но жалкое подобие просуществовало совсем недолго. В итоге в 20-е годы Моссовет разместил в комплексе зданий знаменитого ресторана Дом крестьянина.
Так что же случилось с нашим салатом в отсутствие Люсьена Оливье? Блюдо многократно пытались повторить и иногда получали неплохие результаты. Но ведь «неплохо» – это ещё не «отлично». До революции в самом «Эрмитаже» и прочих ресторанах подавались многочисленные «повторения». То же происходило во время домашних застолий. Вариаций на тему «Оливье» была масса, а результат – один. Рецепт подлинного «Салата Оливье» канул вместе с автором и исполнителем (а ими, как вы помните, были Люсьен Оливье и повар Дюге). Сам «Эрмитаж» пытался воспроизводить блюдо, но и здесь приходилось идти на вариации. Они были в некоторой степени оправданны, т.к. ресторан, расширяясь, приобретал всё большую и большую помпезность.
«Эрмитаж» стал давать огромные барыши – пьянство и разгул пошли во всю. Зернистая икра подавалась в серебряных вёдрах, аршинных стерлядей на уху приносили прямо в кабинеты, где их и закалывали.
Роскошен белый колонный зал «Эрмитажа». Здесь привились юбилеи. В 1899 году, в Пушкинские дни, там был Пушкинский обед, где присутствовали все знаменитые писатели того времени.
А обыкновенно справлялись здесь богатейшие купеческие свадьбы на сотни персон.
И ели «чумазые» руками с саксонских сервизов всё: и выписанных из Франции руанских уток, из Швейцарии красных куропаток и рыбу-соль из Средиземного моря».
В. Гиляровский «Москва и москвичи».
Совершенно в духе «новорусского» стиля «Эрмитажа» конца XIX – начала XX вв. был рецепт «Салата Оливье», который мы приводим ниже. Эта попытка воспроизведения оригинальной рецептуры была более или менее успешной, так по крайней мере она была оценена публикой. Хотя об этом блюде говорили весьма одобрительно, но уже без превосходных степеней. Рецепт эклектичен, довольно причудлив, но показателен тем, что в нем появляются, в качестве ингредиента, раки.
«Помпезная дореволюционная» вариация на тему «Оливье»
2 рябчика
1 телячий язык
1/4 фунта икры паюсной
полфунта свежего салата
25 штук отварных раков или 1 банка омаров
полбанки пикулей
полбанки сои кабуль
2 свежих огурца
1/4 фунта каперсов
5 яиц вкрутую
Для соуса майонез «Провансаль»:
французский уксус
2 яйца
1 фунт прованского масла.
Надо сказать, что и эта рецептура ещё много-много раз модифицировалась. Возник «Оливье с икрой», дичь периодически вовсе исчезала из состава, появилась вариация с одними раковыми шейками, которую позднее превратили в «Салат Крабовый». Но даже самые вкусные изыски, по свидетельству московских гурманов, не были похожи на оригинал.
СОВЕТСКИЙ «ОЛИВЬЕ» – САМЫЙ «СТОЛИЧНЫЙ» В МИРЕ!
Гражданская война в этой истории поставила жирное многоточие. Канули в Лету гурманы и куропатки, французы-рестораторы и рябчики под майонезом. Казалось, секрет Оливье безнадёжно утерян.
В тридцатые годы рецептура «Оливье» в Москве была повторена шеф-поваром ресторана «Москва» Иваном Михайловичем Ивановым. Этому человеку можно было доверять. Выяснилось, что в молодости он был подмастерьем у Люсьена Оливье. Чудом сохранившиеся московские гурманы подтвердили, что прежний салат и нынешний очень схожи. Правда, наш кулинар заменил рябчика на курицу, но это лишь немного подпортило блюдо. Да и впрямь, откуда ж в тогдашнем советском общепите взяться рябчикам и прочей дичи. Салат назвали «Столичным». И снова вверх взвилась популярность этого блюда.
Но что такое популярность в советском общепите! Блюдо незамедлительно стали «демократизировать», доведя процесс до экономичного предела, т.е. до абсурда. Основную роль в «Столичном» стал играть картофель, уже не рябчика, а курицу стали заменять на ветчину, отварное мясо и даже сосиски, маринованный корнишон был замещён соленым огурцом.
В рецептуре настоящего «Оливье» никогда не было варёной морковки – это уж совсем позднее советское дополнение. Михаил Светлов жаловался приятелям, что в ресторане Центрального Дома Литераторов подвыпившим гостям вместо дорогого крабового салата подсовывали «обманку» – объедки «Столичного» с кусочками моркови. Это и понятно – с пьяных глаз морковь от крабовой шейки отличить трудно. Однако морковка в рецептуре салата постепенно «узаконилась».
«Советская домашняя» вариация на тему «Оливье»
200 г отварной курятины (или мяса)
6 отварных картофелин
3 отварных моркови
2 луковицы
2 небольших маринованных огурчика
1 яблоко
1 стакан консервированного зелёного горошка
3 крутых яйца
1,5 банки майонеза
Перед подачей украшается тонкими ломтиками огурцов, полосками куриного мяса, сверху – веточка укропа, долька яблока.
А теперь раскроем тайну французского ресторатора, воспользовавшись ПЕРВОНАЧАЛЬНОЙ рецептурой салата «Столичный». На самом деле секрет «Оливье» прост и заключается в строгости состава и равенстве весовых частей основных ингредиентов.
Реконструкция рецепта Оливье (по А.М. Иванову)
100 г филе дичи (или курицы)
100 г отварного картофеля
100 г маринованных огурцов-корнишонов
100 г варёных яиц
50 г зелёного горошка
100 г майонеза «Провансаль»
Заметьте, в салате вовсе не должно быть сметаны, морковки и репчатого лука!
Сегодня «Салат Оливье» можно попробовать во множестве московских ресторанов, и, уверяем вас, везде он готовится по-своему. Зачастую это очень вкусно и мы вполне можем рекомендовать вариации на тему «Оливье» от. Ну а если захотите попробовать поистине замечательную закуску по старому рецепту – возьмите в руки распечатку этой статьи и попытайтесь воспроизвести знаменитый салат на собственной кухне. Вы не будете разочарованы.
- Как приготовить
- Пошаговые фото
- Советы к рецепту
- Похожие рецепты
Ингредиенты
- 1,5 рябчика (или 1,5 средней курицы)
- 3 картофелины, сваренных в мундире, очищенных
- 400 гр. (1/2 ) телячьего языка
- 50 гр. красной икры
- 100 гр. зеленого салата
- 50 гр. оливок без косточки
- 14 отварных и очищенных шеек раков
- 100 гр. свежих пикулей (маленькие огурчики)
- ½ банкн сои кабуль ( или 2 ст.л. соуса «терияки»)
- 50 гр. каперсов
- 3 яйца вкрутую
- соус-майонез «провансаль»
Пошаговый рецепт приготовления
Филе рябчиков (можно заменить мясом перепелов или курицы) пожарить на сливочном масле. Порезать его на ровные кусочки.
Картофель отварить в мундире, почистить и нарезать ровными кубиками или кружочками.
Телячий язык отварить в подсоленой воде с лавровым листом, черным душистым перцем горошком. Остудить, снять оболочку, разрезать пополам и нарезать тонкими ломтиками.
Маленькие свежие огурчики (пикули) нарезать ровными кусочками. Оливки без косточки разрезать пополам и добавить в салат. Присыпать салат мелкими каперсами.
К майонезу «Провансаль» (его можно приготовить и самим, взбив яйца с горчицей, уксусом и растительным маслом) добавить 1-2 столовые ложки соуса «Терияки». Хорошо перемешать и полить этой смесью салат. Поверх соуса аккуратно «рассыпать» красную икру и еще немного каперсов.
Тарелку поставить в хрустальную вазу (можно с самого начала укладывать все компоненты в большой салатник или вазу, как указано в описании у Гиляровского). Украсить, красиво разложив по краям раковые шейки, порезанные пополам отваренные вкрутую яйца, листья зеленого салата и ломтики трюфелей.
Назовите самое популярное блюдо на новогоднем столе. Учитывая, что речь именно о блюде, и шампанское с мандаринами в соревновании не участвуют, основная борьба за первенство развернется между салатом «Оливье» и селедкой под шубой — но «Оливье», думаю, все же победит. Про историю этого блюда хоть краем уха, но слышали практически все — а вот что пишет про историю ресторана Люсьена Оливье Владимир Гиляровский, автор книги «Москва и москвичи» и знаменитый бытописатель старой столицы:
…Первая половина шестидесятых годов была началом буйного расцвета Москвы, в которую устремились из глухих углов помещики проживать выкупные платежи после «освободительной» реформы. Владельцы магазинов «роскоши и моды» и лучшие трактиры обогащались; но последние все-таки не удовлетворяли изысканных вкусов господ, побывавших уже за границей, — живых стерлядей и парной икры им было мало. Знатные вельможи задавали пиры в своих особняках, выписывая для обедов страсбургские паштеты, устриц, лангустов, омаров и вина из-за границы за бешеные деньги.
Считалось особым шиком, когда обеды готовил повар-француз Оливье, еще тогда прославившийся изобретенным им «салатом Оливье», без которого обед не в обед и тайну которого не открывал. Как ни старались гурманы, не выходило: то, да не то.
На Трубе у бутаря часто встречались два любителя его бергамотного табаку — Оливье и один из братьев Пеговых, ежедневно ходивший из своего богатого дома в Гнездниковском переулке за своим любимым бергамотным, и покупал он его всегда на копейку, чтобы свеженький был. Там-то они и сговорились с Оливье, и Пегов купил у Попова весь его громадный пустырь почти в полторы десятины. На месте будок и «Афонькина кабака» вырос на земле Пегова «Эрмитаж Оливье», а непроездная площадь и улицы были замощены.
Там, где в болоте по ночам раздавалось кваканье лягушек и неслись вопли ограбленных завсегдатаями трактира, засверкали огнями окна дворца обжорства, перед которым стояли день и ночь дорогие дворянские запряжки, иногда еще с выездными лакеями в ливреях.
Все на французский манер в угоду требовательным клиентам сделал Оливье — только одно русское оставил: в ресторане не было фрачных лакеев, а служили московские половые, сверкавшие рубашками голландского полотна и шелковыми поясами.
И сразу успех неслыханный. Дворянство так и хлынуло в новый французский ресторан, где, кроме общих зал и кабинетов, был белый колонный зал, в котором можно было заказывать такие же обеды, какие делал Оливье в особняках у вельмож. На, эти обеды также выписывались деликатесы из-за границы и лучшие вина с удостоверением, что этот коньяк из подвалов дворца Людовика XVI, и с надписью «Трианон».
Набросились на лакомство не знавшие куда девать деньги избалованные баре…
Три француза вели все дело. Общий надзор — Оливье. К избранным гостям — Мариус и в кухне парижская знаменитость — повар Дюге.
Это был первый, барский период «Эрмитажа».
Так было до начала девяностых годов. Тогда еще столбовое барство чуралось выскочек из чиновного и купеческого мира. Те пировали в отдельных кабинетах.
Затем стало сходить на нет проевшееся барство. Первыми появились в большой зале московские иностранцы-коммерсанты — Кнопы, Вогау, Гопперы, Марки. Они являлись прямо с биржи, чопорные и строгие, и занимали каждая компания свой стол.
А там поперло за ними и русское купечество, только что сменившее родительские сибирки и сапоги бураками на щегольские смокинги, и перемешалось в залах «Эрмитажа» с представителями иностранных фирм.
Оливье не стало. Мариус, который благоговел перед сиятельными гурманами, служил и купцам, но разговаривал с ними развязно и даже покровительственно, а повар Дюге уже не придумывал для купцов новых блюд и, наконец, уехал на родину.
Дело шло и так блестяще.
На площади перед «Эрмитажем» барские запряжки сменились лихачами в неудобных санках, запряженных тысячными, призовыми рысаками. Лихачи стояли также и на Страстной площади и у гостиниц «Дрезден», «Славянский базар», «Большая Московская» и «Прага».
Но лучшие были у «Эрмитажа», платившие городу за право стоять на бирже до пятисот рублей в год. На других биржах — по четыреста.
Сытые, в своих нелепых воланах дорогого сукна, подпоясанные шитыми шелковыми поясами, лихачи смотрят гордо на проходящую публику и разговаривают только с выходящими из подъезда ресторана «сиятельными особами».
Чтобы москвичу получить этот княжеский титул, надо только подойти к лихачу, гордо сесть в пролетку на дутых шинах и грозно крикнуть:
И сейчас же москвич обращается в «вась-сиясь».
Воланы явились в те давно забытые времена, когда сердитый барин бил кулаком и пинал ногами в спину своего крепостного кучера.
Тогда волан, до уродства набитый ватой, спасал кучера от увечья и уцелел теперь, как и забытое слово «барин» у извозчиков без волана и «вась-сиясь» у лихачей…
Каждому приятно быть «вась-сиясем»!
Особенно много их появилось в Москве после японской войны. Это были поставщики на армию и их благодетели — интенданты. Их постепенный рост наблюдали приказчики магазина Елисеева, а в «Эрмитаж» они явились уже «вась-сиясями».
Был такой перед японской войной толстый штабс-капитан, произведенный лихачами от Страстного сперва в полковника, а потом лихачами от «Эрмитажа» в «вась-сиясь», хотя на погонах имелись все те же штабс-капитанские четыре звездочки и одна полоска. А до этого штабс-капитан ходил только пешком или таскался с ипподрома за пятак на конке. Потом он попал в какую-то комиссию и стал освобождать богатых людей от дальних путешествий на войну, а то и совсем от солдатской шинели, а его писарь, полуграмотный солдат, снимал дачу под Москвой для своей любовницы.
— Вась-сиясь! С Иваном! Вась-сиясь, с Федором! — встречали его лихачи у подъезда «Эрмитажа».
Худенькие офицерики в немодных шинельках бегали на скачки и бега, играли в складчину, понтировали пешедралом с ипподромов, проиграв последнюю красненькую, торговались в Охотном при покупке фруктов, колбасы, и вдруг… Японская война!
Стали сперва заходить к Елисееву, покупать вареную колбасу, яблоки… Потом икру… Мармелад и портвейн No 137. В магазине Елисеева наблюдательные приказчики примечали, как полнели, добрели и росли их интендантские покупатели.
На извозчиках подъезжать стали. Потом на лихачах, а потом в своих экипажах…
— Э… Э… А. Пришлите по этой записке мне… и добавьте, что найдете нужным… И счет. Знаете. — гудел начальственно «низким басом и запускал в небеса ананасом»…
А потом ехал в «Эрмитаж», где уже сделался завсегдатаем вместе с десятками таких же, как он, «вась-сиясей», и мундирных и штатских.
Но многих из них «Эрмитаж» и лихачи «на ноги поставили»!
«Природное» барство проелось в «Эрмитаже», и выскочкам такую марку удержать было трудно, да и доходы с войной прекратились, а барские замашки остались. Чтоб прокатиться на лихаче от «Эрмитажа» до «Яра» да там, после эрмитажных деликатесов, поужинать с цыганками, венгерками и хористками Анны Захаровны — ежели кто по рубашечной части, — надо тысячи три солдат полураздеть: нитки гнилые, бухарка, рубаха-недомерок…
А ежели кто по шапочной части — тысячи две папах на вершок поменьше да на старой пакле вместо ватной подкладки надо построить.
А ежели кто по сапожной, так за одну поездку на лихаче десятки солдат в походе ноги потрут да ревматизм навечно приобретут.
И ходили солдаты полураздетые, в протухлых, плешивых полушубках, в то время как интендантские «вась-сияси» «на шепоте дутом» с крашеными дульцинеями по «Ярам» ездили… За счет полушубков ротонды собольи покупали им и котиковые манто.
И кушали господа интендантские «вась-сияси» деликатесы заграничные, а в армию шла мука с червями.
Мундирные «вась-сияси» начали линять. Из титулованных «вась-сиясей» штабс-капитана разжаловали в просто барина… А там уж не то что лихачи, а и «желтоглазые» извозчики, даже извозчики-зимники на своих клячах за барина считать перестали — «Эрмитаж» его да и многих его собутыльников «поставил на ноги»…
Лихачи знали всю подноготную всякого завсегдатая «Эрмитажа» и не верили в прочность… «вась-сиясей», а предпочитали купцов в загуле и в знак полного к ним уважения каждого именовали по имени-отчеству.
«Эрмитаж» перешел во владение торгового товарищества. Оливье и Мариуса заменили новые директора: мебельщик Поликарпов, рыбник Мочалов, буфетчик Дмитриев, купец Юдин. Народ со смекалкой, как раз по новой публике.
Первым делом они перестроили «Эрмитаж» еще роскошнее, отделали в том же здании шикарные номерные бани и выстроили новый дом под номера свиданий. «Эрмитаж» увеличился стеклянной галереей и летним садом с отдельным входом, с роскошными отдельными кабинетами, эстрадами и благоуханным цветником…
«Эрмитаж» стал давать огромные барыши — пьянство и разгул пошли вовсю. Московские «именитые» купцы и богатеи посерее шли прямо в кабинеты, где сразу распоясывались… Зернистая икра подавалась в серебряных ведрах, аршинных стерлядей на уху приносили прямо в кабинеты, где их и закалывали… И все-таки спаржу с ножа ели и ножом резали артишоки. Из кабинетов особенно славился красный, в котором московские прожигатели жизни ученую свинью у клоуна Таити съели…
Особенно же славились ужины, на которые съезжалась кутящая Москва после спектаклей. Залы наполняли фраки, смокинги, мундиры и дамы в открытых платьях, сверкавших бриллиантами. Оркестр гремел на хорах, шампанское рекой… Кабинеты переполнены. Номера свиданий торговали вовсю! От пяти до двадцати пяти рублей за несколько часов. Кого-кого там не перебывало! И все держалось в секрете; полиция не мешалась в это дело — еще на начальство там наткнешься!
Роскошен белый колонный зал «Эрмитажа». Здесь привились юбилеи. В 1899 году, в Пушкинские дни, там был Пушкинский обед, где присутствовали все знаменитые писатели того времени.
А обыкновенно справлялись здесь богатейшие купеческие свадьбы на сотни персон.
И ели «чумазые» руками с саксонских сервизов все: и выписанных из Франции руанских уток, из Швейцарии красных куропаток и рыбу-соль из Средиземного моря…
Яблоки кальвиль, каждое с гербом, по пять рублей штука при покупке… И прятали замоскворецкие гости по задним карманам долгополых сюртуков дюшесы и кальвиль, чтобы отвезти их в Таганку, в свои старомодные дома, где пахло деревянным маслом и кислой капустой…
Особенно часто снимали белый зал для банкетов московские иностранцы, чествовавшие своих знатных приезжих земляков…
Здесь же иностранцы встречали Новый год и правили немецкую масленицу; на всех торжествах в этом зале играл лучший московский оркестр Рябова.
В 1917 году «Эрмитаж» закрылся. Собирались в кабинетах какие-то кружки, но и кабинеты опустели…
«Эрмитаж» был мрачен, кругом ни души: мимо ходить боятся.
Опять толпы около «Эрмитажа»… Огромные очереди у входов. Десятки ручных тележек ожидают заказчиков, счастливцев, получивших пакет от «АРА», занявшего все залы, кабинеты и службы «Эрмитажа».
Наполз нэп. Опять засверкал «Эрмитаж» ночными огнями. Затолпились вокруг оборванные извозчики вперемежку с оборванными лихачами, но все еще на дутых шинах. Начали подъезжать и отъезжать пьяные автомобили. Бывший распорядитель «Эрмитажа» ухитрился мишурно повторить прошлое модного ресторана. Опять появились на карточках названия: котлеты Помпадур, Мари Луиз, Валларуа, салат Оливье… Но неугрызимые котлеты — на касторовом масле, и салат Оливье был из огрызков… Впрочем, вполне к лицу посетителям-нэпманам.
В швейцарской — котиковое манто, бобровые воротники, собольи шубы…
В большом зале — те же люстры, белые скатерти, блестит посуда…
На стене, против буфета, еще уцелела надпись М. П. Садовского. Здесь он завтракал, высмеивая прожигателей жизни, и наблюдал типы. Вместо белорубашечных половых подавали кушанья служащие в засаленных пиджаках и прибегали на зов, сверкая оборками брюк, как кружевом. Публика косо поглядывала на посетителей, на которых кожаные куртки.
Вот за шампанским кончает обед шумная компания… Вскакивает, жестикулирует, убеждает кого-то франт в смокинге, с брюшком. Набеленная, с накрашенными губами дама курит папиросу и пускает дым в лицо и подливает вино в стакан человеку во френче. Ему, видимо, неловко в этой компании, но он в центре внимания. К нему относятся убеждающие жесты жирного франта. С другой стороны около него трется юркий человек и показывает какие-то бумаги. Обхаживаемый отводит рукой и не глядит, а тот все лезет, лезет…
Прямо-таки сцена из пьесы «Воздушный пирог», что с успехом шла в Театре революции. Все — как живые. Так же жестикулирует Семен Рак, так же нахальничает подкрашенная танцовщица Рита Керн… Около чувствующего себя неловко директора банка Ильи Коромыслова трется Мирон Зонт, просящий субсидию для своего журнала… А дальше секретари, секретарши, директора, коммерсанты Обрыдловы и все те же Семены Раки, самодовольные, начинающие жиреть…
И на других столах то же.
Через год в зданиях «Эрмитажа» был торжественно открыт Моссоветом Дом крестьянина.
Читайте также: