Женщина с пирогом на голове
Обновлено: 10.05.2024
- 31-08-2020, 03:39
- Рассказы
- torturesru
- 6 909
- 0
Времена Ивана IV, царя Грозного. Младшую стряпуху обвинили в попытке отравить государыню. Соответствующим указом было повелено предать девицу казни без стечения людей согласно уложению об отравителях. Палачи принялись за дело, попутно старший рассказывает подручному о зверствах татар на Руси в былые годы.
(с)Маркус Даркевиц, 2020
.
Палачи уложили стульчак спинкою вниз. Через дырку были хорошо видны все срамные места несчастной девки – даже Силычу стало вдруг её жалко. Ить впрямь невиновна, просто запугали её псы-опричники. Но работа есть работа. Кат зачерпнул длинной узкой ложкой масло, щедро оросил заднее отверстие Алеси, пропустил ту ложку глубоко внутрь. Стряпуха закричала, забилась.
– Тихо ты! – прикрикнул Косьма. И, обратившись к Ерохе: – Наполняй мешок тестом!
Занятие требовало известной сноровки. В куль навалили треть теста из кадки, надёжно примотали к нему высверленный прямой бычий рог. Затем Косьма умастил маслом тот рог и направил аккуратно спиленное остриё Алесе в зад.
– Будешь зажиматься – ножом дырку расковыряю! – пригрозил кат.
Угроза возымела действие. Алеся, хоть и визжала от боли, но позволила бычьему рогу войти внутрь себя.
Кат вновь повернулся к подручному:
– Теперь дави всей силой! Только не прыгай, чтоб наружу ничего не полезло!
Ероха навалился на куль. Полужидкое тесто под его весом медленно через горловину рога поползло в нутро лежащей на спине девушки. Алеся даже перестала дышать от дикого страха и невероятного, невозможного ощущения. Ей показалось, что в неё вползает нечто чудовищное, бесовской природы, коей нет названия на этом свете. Тесто медленно заполняло девичьи кишки, поднимаясь всё выше по чреву, раздувая его и делая живот упругим. Но боль пока не пришла, были только страх и ощущение полного, невыносимого позора. Тесто из куля палачи выдавили примерно за три четверти часа и решили передохнуть пяток минут.
– Нехристи разорили терем Брячеслава, выгнали его семейство и людей наружу. Для устрашения порубили троих слуг, остальных повязали. А старшую дочь предали лютой казни.
– Ну, говори далее!
– Так, потом скажу. Цепляй второй куль. Девка заскучала.
Следующий мешок того же объёма начал понемногу опустошаться под весом Ерохи. Алеся страшно кричала, умоляя прекратить ужасные муки. Её живот раздулся и округлился, словно у бабы на сносях. Девушке показалось, что она сейчас лопнет. Начались кишечные колики – будто бесы во чреве затеяли дикую пляску и принялись тыкать своими заострёнными пиками во все стороны. И это была только половина кадки! Алеся попыталась понатужиться, чтобы её нутро выдавило тесто обратно. Косьма, однако же, это заметил и снова пригрозил кочергой. Покамест эта угроза ещё могла возыметь некоторое действие.
Опорожнив второй куль, Силыч велел подручному подкинуть дров в печь, дабы та хорошенько разогрелась. Сам же проследил за положением вьюшки, чтобы жар не был излишним, и девка не обожглась потом в устье. Этого сейчас ни в коем разе не требовалось.
Когда же Алеся увидела, как Косьма и Ероха наполняют третий мешок, её просто оставили силы. О, если бы ещё она могла лишиться чувств! Но нет – чувства как раз её не хотели оставлять, и девушка равно явственно ощущала и боль в срамном отверстии от бычьего рога, и боль, заполнившую весь её живот страшным распиранием. Молодуха подвывала, дёргаясь всем телом. Ступни её ног были в постоянном движении, будто девка пыталась бежать. Через час, когда и третий мешок опустел, Алеся уже выглядела не просто как баба на сносях, а словно готовая рожать по меньшей мере тройню. И то право – ведь немало полпуда сдобного теста скрывалось в девичьем чреве!
– Теперь давай, Ероха, возьми тряпицу, хорошенько вымочи её в масле и затолкай в дырку, да поглубже. И чтоб без суеты и спешки.
– Так прежде, Силыч, ты ж сам такое делал.
– А ты, Ероха, до седых волос у меня в подручных бегать собрался? Ныне трудами опричников для нас дел только прибавляется, пора тебе самому мастером заплечным становиться, а нам – третьего юнца звать подручным. Делай, что велено, лодырь!
Ероха вооружился узкой ложкой и, как было сказано, ввёл с её помощью промасленную тряпицу туда, откуда только что вынул бычий рог. На нём краснело малость крови, но на это уже можно было и не обращать внимания. Алеся тяжко вздыхала, её стоны, казалось, могли разжалобить и самого Сатану. Косьма покосился на помощника. Ишь ты, а ведь сопляку по нраву это занятие!
– Подопри теперь шишкой, – велел кат.
Подручный взял большую еловую шишку и вогнал её хвостовою частью вперёд, словно пробку. Отныне девке уже никогда в жизни не доведётся самой опростаться, даже если случится вдруг чудо, и прибежит гонец с грамотой о помиловании.
Ероха разрезал ремни, освобождая Алесю от стульчака. Та почти без сил словно бы растеклась, лёжа на спине и чуть расшарашив ноги. Светло-русая коса распустилась, волосы разметались по грязному дощатому полу. Руки девушки обхватили огромный живот. Она охала и причитала, будучи в полном ужасе от такого зрелища и от сильнейших болей, рвущих нутро.
Устье печи было изрядным – длиннее двух аршин* в глубину. Сложили ту печь данным образом неслучайно: мало ли какую расправу чинить доведётся. Пока Ероха выгребал из устья золу и угли, то подумал, что вельми прав Силыч – ещё один подручный на подобные дела будет совсем не лишним. Он косился на стонущую девку, которая сучила по полу ногами и обнимала вздутое брюхо. Вот бы Силыч отправился на зады, да по большой нужде.
– Тесто уже и без того подходит, – сказал Косьма, деловито пощупав натянутую кожу на животе Алеси. – В нутре ейном зело тепло, но всё равно надо поддать жару слегка.
– Да понятно уж, чего там. – Ероха чихнул, вытер кулаком сопли. Рука его была черна от сажи, на рябой харе появились кривые усы. Косьма хохотнул.
– Поди рожу-то отмой, срамник!
– Ладно. Да это, Силыч, надобеть до ветру пройтись.
– А давай. Я следом, ежели что.
Вернувшись, подручный убедился, что Косьма времени не терял. Кат достал перину, довольно замызганную, и ещё пару ремней.
– Пока я хожу, засунь перину в печь.
Ероха насилу дождался, когда Силыч уйдёт. Едва тот ступил за порог, подручный мигом скинул портки, подскочил к стонущей Алесе. Елда его браво торчала вперёд, изнемогая от похоти.
«Одно плохо – а ить не девка она уже, – мелькнуло в голове Ерохи, когда он погрузил своё орудие на всю глубину. – Но ничего, зато как стонет, аж до мурашек пробирает».
Алеся тяжко стонала – и уже не только от боли, но и от злости. Но от боли всё же в первую голову – ибо подлец и паскудник намеренно давил на вспухший живот, чтобы добавить мучений, и новые крики вырывались из глотки стряпухи словно сами собой. Впрочем, Ероха жмал надутое чрево ещё и для вящей тесноты, дабы приятнее было волохать елду туда и обратно.
Силыч между тем тихонько подошёл к бане снаружи и заглянул в окошко. Ну так и есть! Чего ещё ждать от рябого? Вона, как тощий зад дёргается. Пойти да гаркнуть, чтоб прекратил? А надо ли? Сам-то он, Косьма, многим ли был лучше в Ерохины годы? Тоже девок-то попробовал, коих на правёж да на расправу приводили. Это сейчас, насмотревшись выше чем вдоволь, уже и думаешь только о деле. Ладно, нехай сопляк закончит, пёс с ним.
Так что Силыч вошёл внутрь спустя ещё некоторое время. Ероха сидел на полу как ни в чём ни бывало, а Алеська рыдала в голос. Да уж понятно – тесто начало быстро подходить, вздуло чрево ещё сильнее, аж пупок наружу вывернулся – ишь как торчком встал!
Стянув ноги ремнями и привязав руки вдоль тела, палачи с натугой подняли девку – она и так была добрая, а теперь ещё на полпуда поправилась. Затем втолкнули стряпуху на подстеленную перину в жаркое устье ногами вперёд, подставили под торчащую из печи голову табурет. Смотрящие в закопчённый потолок глаза Алеси были широко раскрыты и полны дикого ужаса. Боль всё нарастала. Бесы уже не плясали внутри, они словно бы натаскали в чрево брёвен и теперь распирали ими кишки во все стороны. Печной жар припекал вздутый живот. Растущее тесто от вящего тепла начало бурлить, исходя пузырями и натягивая оболочку кишок. Ежели Алеся думала, что у неё болело после выпитого отвара, то теперь она знала точно – то была вовсе не боль, а так, укус слепня по сравнению с тем, что сейчас творилось у неё в нутре. Туго набитый кишечник постепенно растягивался от брожения гриба в тесте, и скоро девушка почувствовала, как кожа её живота коснулась горячего свода печного устья. Изнутри самой себя до её слуха доносились приглушённые звуки будто бы хлопающих пузырей, и с каждым новым хлопком боль становилась злее. Так бы славно сейчас лишиться чувств. Но таково было коварство этой казни, что жертва почти до самой своей смерти оставалась в сознании.
– Так вот, – заговорил Косьма, когда палачи, воровато выглянув наружу, выпили по чарке хлебного вина. – Басурмане раздели старшую дочь Брячеслава, загнули её раком и зажали ноги и руки в колодки. Затем вставили в зад бычий рог, примерно так же, как то делается у нас, и залили через него во чрево княжне полведра** кумыса, намешанного с мёдом. А чтобы не выплеснулось обратно, заткнули дырку кожаным кошелём, набивши его мелким песком. Эва, наша-то как распелась.
Алеся кричала почти без перерыва. С каждой минутой чудовищная, невозможная, невообразимая боль только усиливалась. Девушка билась в тесном устье, к своду коего живот прилегал всё плотнее. Жар в чреве рос и подымал тесто, которому некуда было податься, и оно всё туже распирало и растягивало кишки, натянутые что кожа на барабане. Бесы внутри уже не просто ставили брёвна, они били ими и колотили в разные стороны.
– И что с ней далее сделали? – спросил Ероха.
– А после усадили её на коня, лицом к хвосту, привязав ноги к стременам, а стремена стянули подпругой. И уложили навзничь, связавши руки под конской шеей. Словом, сделали так, чтобы Брячеславна с коня не повалилась. Потом же хлестнули его и заставили скакать по двору кругами.
– Видишь ли, кумыс с мёдом, ежели им наполнить мех и хорошенько побултыхать, начинает бродить и пузыриться. А ежели тот мех плотно завязать, то его в конце непременно разорвёт, какой бы прочной ни была кожа.
– Неужто у княжны разорвало живот аки тот мех?
– Нет, конечно, такого не случилось. Но пока коня гоняли по двору, ейный живот с каждой минутой раздувался всё сильнее и становился всё более круглым и упругим. Княжна, сказывали, от боли кричала так громко, что сорвала голос.
– Надо ж, проклятые басурмане, чего удумали!
– Да уж. Слушай, наша голосит уже больше часа, поди-ка, поставь ей утишитель.
Ероха набил кожаную рукавицу остатками теста из кадки, подошёл к Алесе, изо рта которой доносился почти непрерывный крик, переходящий в горестный вой. Перевязав ту рукавицу ремешком, запихнул в рот. Крики боли сменились утробным рычащим мычанием; казалось невозможным, чтобы девица могла такое издавать. Непривычный к такому делу человек в ужасе бы перекрестился, услышавши подобный звук, но палачи уже всякого навидались и наслушались.
– Ага, ну всё, внимаю тебе с почтением далее, – сказал Ероха.
– После нескольких часов той скачки в чреве у княжны наконец треснуло. Да так громко, что весь двор услыхал. От брожения кишки-то у ней и лопнули – точно как если бы долго трясли мех с кумысом. Татары отвязали страдалицу да сбросили её наземь. Так она лежала и выла, а всё семейство княжеское и людей дворовых смотреть заставили.
– И померла вскорости, да?
– Никак помереть не могла. Только выла, держась за вспученный живот, да сучила ногами, сердечная, покуда басурмане дали как следует всем насмотреться. Выгляни-ка наружу, Ероха – не несут ли кого черти. Спокойно всё? Ну, наливай ещё.
Алеся, мыча в утишитель, билась в печи, испытывая жесточайшие страдания. Кат и подручный поглядывали на её трясущуюся голову, которая то и дело колотилась затылком о табурет. Выпученные синие глаза девицы были полны слёз.
– Скоро уж, наверное, – пробормотал Косьма. – Ишь, говорила: «Не смогу вынести». Ничего, другие выносили, и она вынесет. Княжне свет Брячеславне куда как злее пришлось.
– А вот любопытно, Силыч, – задумчиво произнёс Ероха, отставив чарку. – Какая из принятых сейчас расправ самая лютая? Ну, пирог спечь – понятно, страх Божий. А есть ли хуже?
– Ну, не знаю. В кипятке когда варят точно рака, живьём – тоже дело. Но там всё быстрее проходит. А вот на колу человек долго умирает, бывает, по три дня торчит и вопит страшно, особливо ежели на треть аршина ниже острия поперечную перекладину прибить, как то у татар заведено. Дабы человек упёрся в неё седалищем и сползти не мог далее, животом маялся.
Палачи долго ещё беседовали в ожидании окончания казни, однако же с той минуты прошло не менее часа с четвертью, когда Алеся вдруг замерла, перестала колотиться затылком о табурет, да взвыла в кляп совсем уж не по-человечьи. Из печи донёсся отчётливый хлопающий звук, какой бывает, когда рвётся надутый бычий пузырь. Затем раздалось тихое бульканье, точно переливали густое сусло.
– Лопнули кишки, – уверенно заявил Косьма. – Вытаскиваем.
Алеся уже не выла, но издавала глоткой странные ритмичные звуки, судорожно сокращаясь всем телом. Палачи взялись за плечи девушки, потянули.
– Не так, – сказал Силыч. – Ты хватайся за перину. Видишь – девку раздуло, она малость застряла в устье.
Бранясь на чём свет стоит, кат с подручным выволокли горячее, покрасневшее тело наружу и бросили его на пол у печи. Огромный, с синими прожилками живот колыхался, точно студень. Косьма наклонился, вытащил утишитель изо рта Алеси. Та лишь хрипела, дыхание её было тяжким и натужным. Глаза закатились.
– Морок напал? – спросил Ероха.
– Наверное, – Косьма наступил лаптем на живот казнимой. Глаза девицы тут же встали на место, она хрипло завыла, слабо замахала руками.
– К вечеру отойдёт, – сказал Силыч. – Задохнётся, и всё на том. Пошли отсюда, делать тут более нечего.
– Дверь запереть? – спросил Ероха, когда кат и подручный вышли из бани.
– Думаешь, девка сбежит? – засмеялся Косьма.
– А вдруг принесут кого черти, а нас нет. Да и негоже смотреть пришлым на нашу работу, сам же говорил.
– Ну, в таком разе запри, – пожал плечами кат.
Палачи двинулись к домику, в коем обычно всякий день ожидали трудов праведных и отдыхали потом от оных. Силыч повалился на лежак, зевнул во всю щербатую пасть. И тотчас вспомнил и возопил:
– Ероха! А где бутыль с вином?! Запамятовал, бездельник? А ну, ступай за ней, да чарки не оставь, как давеча.
Ерохе того только и надо было – конечно, он намеренно не взял вино. Подручный метнулся к бане, заскочил внутрь, приблизился к мучительно шевелящемуся телу, которое ещё недавно было красивой девкой хоть куда. Приметился и вскочил обеими ногами на колыхающийся студнем живот. Потоптался немного, с великим наслаждением внимая переливающемуся бурлению в истерзанном нутре и хриплым гортанным выкрикам Алеси.
– . Чего так долго? – проворчал Силыч, когда Ероха возвратился с бутылью и чарками.
– Дык поставил не пойми куда, весь обыскался.
– Ну, ладно хоть нашёл. Наливай давай.
Палачи выпили по полной, выдохнули.
– Отпустило, – сказал Косьма негромко. – Всё ж вельми тяжкое у нас с тобою занятие.
– Ты прав, – произнёс подручный. – Слушай, а с Брячеславной чем дело-то кончилось?
– Княгиня вроде как умом тронулась, глядя на лютые муки дочери. Ну а дворовые, кто послабже духом был, чувств лишились. Тем часом старший татарин взял пику да и пропорол княжне живот ниже пупка. Из неё всё и выплеснулось наружу на два аршина – перебродивший кумыс с кровью, да потроха следом вылетели. Тряслась ещё пару минут, кусая землю, да и отдала Богу душу.
– Вот же поганые басурмане, что чинили на земле нашей! – пробормотал Ероха сердито.
– И не говори. Одним словом – нехристи, чего с них взять.
«Идеал женщины» для гения
Хирург Пирогов довел жену до смерти
Звезда российской медицины, профессор с 26 лет, Николай Иванович Пирогов — казалось бы, завидный жених. Но, сватаясь, он получал неизменные отказы. И все из-за злого языка своей несостоявшейся невесты — профессорской дочки Катеньки Мойер, которая как-то пошутила, мол, «жене Пирогова надо опасаться, что он будет делать эксперименты над нею»…
И все-таки на 32-м году жизни Пирогов свою невесту нашел. Это была дочь помещика Екатерина Березина. Ее старинный род происходил аж от Рюриковичей, но семья обеднела. Так что Катю в итоге охотно за Пирогова отдали…
Женившись, профессор запер супругу в четырех стенах. И она, со слов современников, «не бывала на балах и даже в театре, чтение романов и короткое знакомство с кем бы то ни было» ей тоже запрещались…
Хирург же в тот период был в большой моде. На его лекции, как писали газеты, народ «ломился», будто это выступления оперной звезды Ката-лани. На показательных операциях Пирогова студенты, врачи и даже светские дамы, не смущаясь грубым реализмом происходящего, стояли в проходах. Некоторые замеряли по часам, успеет ли хирург извлечь камень из почки за 120 секунд. И он успевал, иначе пациент мог погибнуть от болевого шока. Ведь наркоз тогда еще не использовали. Словом, профессор производил фурор, а его супруга томилась в одиночестве. Перефразируя цитату исследователя Соломона Штрайха, можно сказать: если Пирогов и не делал над женой медицинских экспериментов, которых боялась дочь профессора Мойера, то Кате все ж приходилось нелегко.
В чине надворного советника доктор назначал зав-кафедр, руководил заводом мединструментов и отчаянно боролся с хищениями в больницах и госпиталях. Грозился мздоимцев и казнокрадов «нагайкой бить», даже купил ее и носил с собой. В дело, правда, не пускал, однако спровоцировал против себя интриги, клевету и доносы вплоть до обвинений в умопомешательстве. Молодая жена «совершенно не умела водворять спокойствие в смятенной душе» супруга, лишь слушала упреки в безучастности к его делам и тихонько плакала. А он, сердясь, хлопал дверью и уходил из дома. Коллеги часто видели поздними вечерами стоящую у анатомического здания академии занесенную снегом кибитку Николая Ивановича (как писал доктор Александр Эберман). Это Пирогов занимался по ночам «ледяной анатомией»…
Еще до женитьбы он, проезжая по Сенной площади, увидел в торговых рядах «рассеченные поперек замороженные свиные туши… и стал замораживать человеческие трупы, делать распилы их в различных направлениях». Его атлас с тысячами рисунков человеческих органов в разрезах под разными ракурсами обессмертит имя Пирогова в мировой практике и станет прообразом электронной томографии. Но до этого было еще далеко, а тогда все рухнуло в одночасье. Вторыми родами жена его умерла, и ученый заперся от мира, лекций не читал, больных не оперировал, так что даже вмешалось начальство академии, отправив его самого лечиться в Италию. Всю жизнь потом Пирогов незаслуженно винил себя в ранней смерти жены, говоря, что он «был эгоистом и немного прилагал труда узнать» Катю по-настоящему.
Для вдовца с двумя детьми на руках вопрос о новом браке встал еще острее. Тем более что Пирогов прямо говорил, что жениться намерен по расчету. Дважды получив отказы от невест, Пирогов подошел к проблеме с научной точки зрения. В статье «Идеал женщины» он создал образ дамы «нового типа», которая светской праздности предпочитала бы самообразование и труд во имя высоких целей. Его «Идеал женщины» не публиковался, но активно ходил по рукам. Идею хвалили демократы, оценил и Лев Толстой… Но идеалы идеалами, а невесты невестами. Ничего не выходило, пока за дело не взялась генеральша Евгения Козен. От ее напора профессор опешил: «Вы назначили мне жену?» — «Да», — ответила генеральша. «Почему?» -«Потому что она разрешила для себя ваш первый вопрос жизни так, как вы, но разрешила благочестием и вдохновением врожденным. Она приехала сюда. Приходите во середу».
Речь шла об аристократке из рода ливонских рыцарей, 26-летней баронессе Александре фон Бистром, которая «восторженно читала» «Идеал женщины» и «чувствовала себя «одинокой душой», «не обращала на себя внимания молодых людей, была дика и угрюма. Мать говорила, что Саша смотрит волком. Танцевать она шла как на казнь, но любила заниматься с детьми…» (Соломон Штрайх).
«Во середу» у Козен Пирогов читал свой новый трактат «Вопросы жизни». А когда «дошел до второго вопроса (об устройстве семейного быта)», Саша «отвернулась и украдкой утерла слезу», как сообщал жених в личной переписке. «Я так сидел, что не мог ее разглядеть хорошенько. Но для чего мне это было, когда я знал, я убежден был, я не сомневался, что это она?» Вскоре 40-летний профессор говорил уже своей невесте «ты» и с обычной своей откровенностью объяснял ей, что женится ради своих осиротевших детей. Его предложение руки и сердца было принято…
Обвенчавшись, Пирогов тут же попросил жену подобрать бедняков, нуждающихся в операции.
Мол, работа «усладит» первую пору любви! «Дрогнули» и замерли в ожидании все общие знакомые. А баронесса невозмутимо нашла пациентов для мужа и преспокойно ожидала его в своем имении. «Больные съезжались из окрестных сел и городов десятками и сотнями. Походный операционный стол всегда был занят, все было забрызгано кровью. При всех этих операциях, ампутациях, резекциях и других хирургических действиях Николаю Ивановичу усердно помогала его молодая жена…» (Соломон Штрайх). Матерью для сыновей Пирогова она стала идеальной… Спустя четыре года хирург отправился на Крымскую войну. Судя по письмам из Севастополя, профессор жену боготворил, а брак с ней считал счастливейшим временем. В мирной жизни на столе у него стоял дагеротип Саши, а рядом — гипсовый слепок с ее руки, которого он касался, отрываясь от работы, а иногда подносил к губам…
Пусть пришьет голову…
Внук крестьян и на-сол дата и сын майора-интенданта, Пирогов добрую треть жизни провел на войнах — Кавказской, Крымской, Русско-турецкой, Франко-прусской — и все это описал. В 1847 году он сообщал: «…при осаде крепостного аула Салты… были постоянно ночные вылазки, подкопы… все это доставило несколько сотен раненых, и тогда у всех… я употреблял эфирование…» Доктор лечил и казаков, и горцев. Последние наркозу не доверяли, но Пирогов обещал, что вдохнувший эфир познает небесное блаженство средь гурий. И ему поверили…
Потом в 1854-м под Севастополем хирург впервые в истории русской медицины применил гипсовую повязку, избавив многих от ампутаций. Идея с гипсом пришла ему в голову несколькими годами раньше у скульптора Степанова. Тогда Пирогов заметил, как быстро твердеет гипс в руках мастера, и принялся экспериментировать в медицине… «Благодеяния анестезирования и этой повязки в военно-полевой практике дознаны были нами на деле прежде других наций», — утверждал хирург всю жизнь.
Легенды о всемогущем докторе ходили по всем фронтам. А однажды на перевязочный пункт Севастополя принесли тело бойца и его оторванную ядром голову. «Куда безголового несете?!» — запричитал фельдшер, а в ответ услышал, мол, пусть Пирогов пришьет голову, он все может! Так из чудо-доктора хирург превратился в глазах солдат чуть ли не в чудотворца…
Последние 10 лет доктор жил с женой и сыновьями в своей усадьбе Вишня под Винницей. Супруги открыли больницу на 30 коек и лечили бесплатно людей со всей России. Причем знать и простой люд ждали приема в общей очереди. После смерти мужа Александра по его завещанию пригласила учеников Пирогова, которые забальзамировали тело по рецептам своего учителя и поместили в фамильный склеп.
С тех пор прошло 137 лет. Спецсистем охлаждения в склепе не было никогда. Ученые сохранность тела объясняют особым пироговским способом бальзамирования. Пережила усыпальница и оккупацию — фашисты гробницу не тронули. Так что, может, дело не в секретных рецептах? Может, правы были те солдаты под Севастополем, которые боготворили чудо-доктора и верили, что Пирогов все может…
Войти
Авторизуясь в LiveJournal с помощью стороннего сервиса вы принимаете условия Пользовательского соглашения LiveJournal
- Recent Entries
- Archive
- Friends
- Profile
- Memories
Корнуэльский пирог Звездочет
New York Daily News поместил Stargazy pie в список самых отвратительных вещей, которые едят люди, присвоив ему девятое место между сушеными ящерицами из Бангкока и виски со змеей из Ханоя.
Когда мы ездили в Корнуолл, я могла бы попробовать этот пирог в одном из придорожных пабов, но тогда я не знала, что рыбьи головы и хвосты торчат в пироге лишь для красоты, а начинка состоит из очищенной рыбы (обычно это сардины, килька или небольшая сельдь), картофеля, бекона, вареных яиц, лука и зелени. Если бы пирог уже был разрезан, я бы рискнула, но тогда побрезговала, но, надеюсь, как-нибудь наверстаю упущенное.
Говорят, что сырые головы и хвосты втыкают в пирог еще и для того, чтобы с них во время выпечки стекал сок, и пирог получался более сочным и вкусным.
фото из интернета
Впервые Stargazy pie испекли в рыболовецкой деревушке Mousehole в Корнуолле в 16 веке.
Деревушка получила название Мышиная нора потому, что рыбакам на своих лодках приходилось с трудом пробираться сквозь узкий проход между большими каменными волнорезами.
Рыба была основным продуктом питания прибрежных жителей, но во время шторма людям приходилось голодать, особенно зимой.
Дело было в декабре. Шторм бушевал целую неделю и утихать не собирался. Ветер рвал паруса, и рыбаки не решались выходить в море. Тогда один смельчак по имени Том Боккок сел в лодку 23 декабря в день Святого Петра, покровителя рыбаков, и уплыл в море. Он вернулся с полной лодкой улова, состоящего из семи видов рыб. Жители деревушки были так голодны, что испекли большой пирог с целыми рыбинами, вместе с головами и хвостами, лишь выпотрошив внутренности. Причем, головы рыб были подняты вверх, будто они смотрят на звезды.
С тех пор каждый год 23 декабря жители деревни устраивали праздник в честь своего спасителя. И обязательно пекли Stargazy pie, и сейчас в Маусхоуле 23 декабря проводят фестиваль Tom Bawcock's Eve в память об этой традиции. Устраивают ярмарки, театрализованные представления, карнавал. Пекут и Stargazy pie, но попробовать пирог можно не только в Маусхоуле и не только в праздник. Для привлечения туристов в некоторых заведениях пирог можно попробовать и в другие дни.
Современный рецепт пирога немного отличается от первоначального. Сейчас, например, в пирог не кладут картофель. Но торчащие из пирога рыбьи головы и хвосты и украшение пирога звездами из теста остаются неизменными.
Если кому интересно, один из рецептов Stargazy pie
30 г сливочного масла
30 г пшеничной муки
250 мл сливок
200 мл рыбного бульона
одна столовая ложка английской горчицы
два листа слоеного теста
два яйца, сваренных вкрутую и нарезанных не очень крупно (можно потереть на крупной терке)
одна луковица, нарезанная кубиками
четыре ломтика копченого бекона - нарезать полосками толщиной в 1 см
половина пучка нарезанной петрушки
один стакан белого вина
две небольших скумбрии - филе и головы и хвосты для верхней части пирога
100 г копченой пикши
100 г филе лосося
100 г филе путассу
1 Положить в сковороду масло и обжарить до мягкости бекон с луком, бекон не должен быть слишком зажаренным и хрустящим.
Добавить муку и хорошо перемешать. Затем медленно добавить вино и рыбный бульон, аккуратно перемешивая, чтобы не было комков. Довести до кипения и кипятить на медленном огне минут 10.
Влить сливки и довести до кипения. Кипятить на медленном огне до тех пор, пока объем не уменьшится вдвое, и жидкость не загустеет.
Снять с огня, добавить яйцa, горчицу, нарезанную петрушку, посолить и поперчить. Оставить остывать.
2. Нарезать филе пикши, лосося, путасу кубиками примерно в 2 см (в принципе, можно брать любую рыбу, какая имеется в наличии). Филе скумбрии не нарезать.
3. Разморозить тесто и слегка раскатать его до размера формы. Выстелить дно формы для выпекания одним листом теста и разложить на нем рыбную начинку. Сверху положить ненарезанное филе скумбрии, посолить и поперчить. Залить все сливочно-беконовым соусом и положить сверху второй пласт теста, "запечатав" пирог и обрезав лишние края. Из обрезков теста вырезать несколько звездочек.
4. Сделать в верхней части пирога четыре небольшие щели и воткнуть в них головы и хвосты скумбрии. Украсить пирог звездами. Смазать пирог яйцом и поставить в духовку на 40-45 минут при температуре 200С.
Пирог едят со сметаной
Современные кулинары делают такой пирог и из морепродуктов.
Камни глупости, консервированные осы и порошок мулов: как голландские живописцы изображали шарлатанов
В издательстве АСТ вышла книга «Видимая невидимая живопись. Книги на картинах». Ее автор, доктор наук Юлия Щербинина, исследует, как с помощью образов печатной продукции художники представляли свою эпоху, ее нравы и обычаи. Публикуем фрагмент главы «Удаление камней глупости» — о том, кто придумал, что глупость — это не недостаток ума, а всего лишь известковые отложения в голове, как изображение книги стало аллегорией суеверия и невежества и почему жена, попирающая ногами Библию, — это горе в семье.
Известный сюжет в изобразительном искусстве XVI–XVII веков — публичная операция удаления так называемого «камня глупости» или «камня безумия». . В конце XIX столетия французский невролог Генри Мейдж впервые собрал и описал причудливые живописные образы эскулапа, делающего надрез на голове пациента и вынимающего странный предмет. Мейдж назвал его pierre de tete — «головной камень».
Наиболее известное воплощение этой занимательной, но малопонятной современному зрителю сцены — картина «Операция глупости» (другое название — «Извлечение камня глупости»), приписываемая одному из величайших нидерландских мастеров Иерониму Босху (ок. 1450–1516).
За манипуляциями врача здесь наблюдают двое персонажей: по мнению большинства исследователей, это священник и монахиня. Из множества знаковых деталей наиболее примечательна книга в красном переплете на голове монахини. Предпринималось множество попыток интерпретации этого странного образа.
Иероним Босх. Операция глупости, 1501–1505, дерево, масло
Изначально специалисты обращали внимание на обрамляющую картину рифмованную надпись готическим шрифтом: «Доктор, камень вынь сейчас, а зовусь я Лубберт Дас». Имя Лубберт было нарицательным и связывалось с голландскими идиомами «иметь камень в голове» (быть глупцом или безумцем), «вырезать камень» (обманывать).
Отсюда одна из возможных трактовок книги на голове монахини заодно с воронкой на голове врача: аллегория обмана. Визуализация механизма лжи, которая паразитирует на незнании и недомыслии.
Мнимые доктора ловко монетизировали народное поверье: сумасшествие и слабоумие якобы исцелимы удалением из-под кожи головы больного известковых элементов наподобие почечных и желчных камней. Позднее эту жутковатую сцену трактовали как трюк с пальмингом (англ. palming — подсовывание).
Мошенники притворялись, будто бы извлекают некий инородный предмет, который заранее прятали в ладонях и незаметно доставали в нужный момент к изумлению наивных простолюдинов. В связи с этим книга на голове свидетеля фейковой процедуры может быть истолкована еще и как аллегория суеверия и невежества. Этой версии придерживался, в частности, сам Генри Мейдж.
«Некоторые только называются врачами, но во врачевании они ничего не смыслят. Знают лишь то, о чем говорится в травнике», — иронизировал Себастьян Брант в сатирико-дидактической поэме «Корабль дураков». Травниками именовались пособия для целителей без специального образования. Поэма Бранта была отлично знакома Босху, так что книгу в «Операции глупости» можно представить не только как обобщенный символ, но и как конкретный атрибут шарлатанства.
Другая ранняя гипотеза представляла «Операцию глупости» рисованной философской притчей. В такой интерпретации оперируемый — непроходимый дурак, а не одержимый безумец. Закрытая книга на голове — символ тщетности и бесполезности знания в столкновении с глупостью.
К тому же глупость не является болезнью — стало быть, и лечение ее бессмысленно. Сюжет Босха сравнивали с ироническим фрагментом «Путешествия Гулливера» Джонатана Свифта, в котором предлагалась взаимная трансплантация мозга спорящим политикам.
Ряд ученых полагают, что все произведения Иеронима Босха иллюстрируют его еретические воззрения и эзотерическое тайноверие.
Так, американский искусствовед Лауринда Диксон увидела в «Операции глупости» иносказательное выражение антиклерикальных настроений художника. Босх принадлежал к тайному религиозному сообществу «Братство святого свободного духа», которое исповедовало идею прямого общения с Богом без посредничества церковников.
В русле такого толкования помещенная на голову монахини книга встраивается в один ряд с другими знаковыми деталями: кошель на поясе той же монахини и кувшин с вином в руках священника, выдающие корыстолюбие и стяжательство духовенства. Образ закрытой книги разъясняется еще и как попрание Божьей благодати, забвение христианской добродетели.
Британский искусствовед Линда Харрис разъясняет «Операцию глупости» как иносказательную демонстрацию ритуала крещения огнем и Святым Духом, практиковавшегося в еретической секте катаров. При проведении этого ритуала к голове неофита прикладывали Евангелие.
Таинство совершается в тот момент, когда служитель культа кладет священный текст на голову постуланта, а его помощники возлагают на него руки, моля Бога воспринять его и ниспослать ему частицу Святого Духа. В этот миг человек обновляется, он «рожден Святым Духом». Присутствующие вслух читают «Отче наш», служитель культа произносит первые семнадцать стихов Евангелия от Иоанна: «В начале было Слово…», а затем снова «Отче наш».
Зоя Ольденбург «Костер Монсегюра», 1959
В такой интерпретации посвященная в таинство женщина с книгой призывает последовать ее примеру — принять духовное крещение по катарскому обряду. Но посвящаемый по недомыслию вручает свою судьбу католическому священнику. Евангелие возлагалось также на голову больного — так что, возможно, на картине изображен катарский ритуал исцеления.
Некоторые специалисты представляют «Операцию глупости» Босха как вариацию бродячего сюжета под общим названием «Перевернутый мир» (нидерл. Verkeerde Wereld) и относят пресловутую книгу к символическим образам «вещей не на своем месте». Действия и поступки людей часто не соответствуют божественному промыслу, нарушают замысел Творца. Класть книгу на голову противоестественно — это символический образ искаженного жизнеустройства, неправильного поведения людей.
Если же предположить, что это Библия, то акцентируется морально-дидактический смысл картины. Книга Книг используется не по назначению (улучшение человека), а служит достижению земных благ — богатства, власти, славы.
Метафора перевертыша обнаруживает смысловое сходство «Операции глупости» с аллегорическим полотном Яна Стена, которое так и называется — «Перевернутый мир».
Ян Стен. Перевернутый мир, 1663, холст, масло
Стоило хозяйке задремать, как в доме все покатилось кувырком. Пес лакомится пирогом, обезьяна дергает часовой маятник, свинья пробралась в комнату, малышка втихаря лезет в шкаф, мальчонка дымит трубкой, девица развратничает. А книга тут в руках у образованного набожного мужчины, которого имеет глупость наставлять невежественная женщина.
Аналогичную функцию выполняет книга у Стена и в «Распутном семействе» — иллюстрированном каталоге пороков и грехов. Покуда кот примеряется к окороку, ребенок прогоняет нищего, а хозяин дома флиртует со служанкой — его жена беспечно и кощунственно попирает Библию. Книгам не место ни на головах, ни под ногами — в противном случае ничего хорошего ждать не приходится. .
Ян Стен. Распутное семейство, 1664, холст, масло
Любопытна также версия испанских культурологов Ирен Гонсалес Эрнандо и Хосе Рамона Алонсо, рассматривающих образ книги у Босха как часть особого символического кода.
Что мы видим на картине в целом? Абсурдную сцену, за которой меланхолично и отстраненно наблюдает женщина с книгой на голове. Причем книга закрыта — более того, закрыта металлической застежкой.
Такие застежки-зажимы служили прессом для уменьшения деформации свиной кожи, которая во влажном состоянии натягивалась на деревянный короб переплета и давала усадку после высыхания. Художники могли обыгрывать застежки как сакральные элементы — замки к сокрытым в книгах тайнам.
Возможно, «запертый» фолиант у Босха — символ истинной науки и настоящей мудрости. Сущность книги как источника знания и носителя информации остается неизменной даже в искаженном, перевернутом мире.
Известный специалист по европейскому искусству Михаил Соколов интерпретирует сюжет картины Босха как иллюстрацию насильственной деформации человеческого сознания схоластическими идеями и, возможно, как «изополемику» реформации и контрреформации после обнародования Мартином Лютером своих тезисов.
Ожесточенные споры нередко вырождались в искусственное мудрствование, горделиво возносившее себя над природной, богоданной мудростью.
Исследователь связывает «Операцию глупости» Босха с трактатом Эразма Роттердамского «Похвала глупости», цитирующего Первое послание к Коринфянам апостола Павла (3,18): «Никто не обольщай самого себя: если кто из вас думает быть мудрым в веке сем, тот будь безумным, чтоб быть мудрым».
В такой трактовке книга на голове монахини может разъясняться как насаждение сомнительных идей, навязывание религиозных истин. Сатирическая визуализация метафоры вкладывания знаний: пациенту разрезают голову, чтобы поместить в нее книгу.
Еще одну трактовку предлагает Паола Волкова в просветительском цикле «Мост через бездну». По мнению авторитетного российского искусствоведа, книга на голове монахини — иносказательное недовольство художника тем, что с появлением печатного станка стало возможно писать и публиковать что угодно — правдивое и ложное, прошедшее проверку на достоверность и ничем не подтвержденное.
«У людей книги не внутри, они не глотают их, растворяя их в себе, подобно тому, как Иоанн Богослов поглотил протянутую ему Господом книгу, — поясняет Волкова. — Она у них только на голове…» Отсюда и «вывернутый наизнанку» образ книги: она не «внутри» (как усвоенное знание), а «вне» человека (на поверхности восприятия).
Отдельного рассмотрения заслуживает оригинальная гипотеза американского ученого Дона Скемера, изложенная в книге «Укрепляющие слова: тексты-амулеты в Средние века» (2006).
Водруженная на голову женщине книга — сатира Босха на древний фламандский обычай носить амулеты из текстов Священного Писания. По свидетельству архиепископа Утрехта (1372–1375), женщины использовали амулеты в виде свитков с надписями на кусках пергамента, а иногда и в виде целых книг.
Такие амулеты назывались филактериями (в буквальном переводе с древнегреческого — «охранные амулеты») и могли изготавливаться по индивидуальному заказу, причем даже в монастырских мастерских, несмотря на осуждение Церковью. Археологические и этнографические данные свидетельствуют о параллельном ношении креста и амулета не только деревенскими целителями, но и приходскими священниками.
Опираясь на эти факты, Скемер высказывает предположение о том, что «Операция глупости» Босха высмеивает невежественную попытку усилить защитное действие святыни и обрести мудрость через физический контакт с написанным текстом.
Косвенное подтверждение этой трактовки находим в работе неизвестного нидерландского мастера XVII века «Извлечение камня», которая в разное время приписывалась Франсу Халсу (1582–1666) и Франсу Вервилту (ок. 1623–1691). На этой картине едва ли не примечательнее истошно вопящего пациента невозмутимый лекарь с листком бумаги на голове, живо напоминающим висящую тут же на стене медицинскую грамоту, подтверждающую профессиональные достижения горе-эскулапа.
Неизвестный художник. Извлечение камня, XVII в., дерево, масло
Впрочем, этот явно карикатурный листок может быть намеком на ложную мудрость и неподлинное знание. В гравюре с тем же сюжетом Питера Брейгеля Старшего (ок. 1525–1569) на «рабочем месте» шарлатана красуется поддельная грамота вкупе с якобы удаленными камнями. Ни дать ни взять нынешний рынок медицинских услуг, наводненный фальшивыми дипломами!
Питер Брейгель Старший. Ведьма из Маллегема, 1559, резцовая гравюра на меди
Вообще само понятие безумия в конце Средневековья и начале Нового времени было более многозначным, чем сейчас. В разных контекстах оно означало не только психическое заболевание и сумасшествие в бытовом смысле, но также опасное безрассудство, аморальное поведение, дурачество для увеселения публики, одержимость влюбленностью или похотью. Последнее значение взял за основу толкования картины Босха испанский историк медицины Хосе Бонел.
Ученый обращает особое внимание на то, что из головы пациента достают цветок, а не собственно камень, и что имя Лубберт переводится еще и как «кастрированный барсук».
По мнению Бонела, операция «удаления камней» проводилась для снижения половой активности — так что криптоживопись Иеронима Босха фактически предвосхитила сексуальную психотерапию.
Теоретически это могла быть либо операция-плацебо: хирургическими инструментами раздражались рецепторы кожи, чтобы отвлечь пациента от навязчивых ощущений — как бы обмануть недуг, перехитрить болезнь; либо психиатрическая стратегия игры с бредом пациента, манипуляция его искаженным сознанием.
А вот по мнению британского историка медицины Уильяма Шупбаха, подобные операции в реальности никогда не проводились ни всерьез, ни мошеннически, поскольку не упомянуты в каких-либо письменных источниках, документально нигде не зафиксированы и не отражены в художественной литературе.
Сюжет избавления от «камней глупости», утверждает Шупбах, встречается только в изобразительном искусстве как иллюстрация фарсовых спектаклей, живых картин (лат. tableaux vivants) и комических пьес редерейкеров , к которым также был близок Босх.
Изображающий медицинское светило актер потешал публику, имитируя удаление инородного тела из головы «непроходимого дурака», корчившего страшные и смешные гримасы. Вероятнее всего, это легендированный сюжет и, соответственно, вымышленная иконография.
Как бы ни было на самом деле, книга здесь так или иначе ассоциируется с богословием и наукой. Если врач действительно шарлатан или неуч, то книга на голове может быть иронически буквальным воплощением метафоры «вес науки». А вся картина Босха — визуализация идиомы глупости наподобие «Фламандских пословиц» того же Брейгеля либо иллюстрация некоего утраченного в веках театрального сценария.
В русле обеих трактовок интересна картина еще одного голландского художника Питера Гюйса (ок. 1519 — ок. 1584) «Извлечение камня безумия», на которой тоже изображены книги.
Питер Гюйс. Извлечение камня безумия, ок. 1561, дерево, масло
На обрезах демонстративно выведены сатирическое название врача — «похотливый лектор» и разоблачительная надпись — «доктор-дурак». На заднем плане видны полки, на которых расставлены банки с надписями «Консервированные осы» и «Порошок мулов».
В то время как голландское выражение «иметь камень в голове» подразумевало глупость, «иметь осу [или овода] в голове» означало похоть. Выходит, используемые лекарем средства усиливают похоть и лишь усугубляют болезнь. Полки с книгами и снадобьями опасно нависают над головами участников операции — вот уж где воистину «вес науки»!
Указание на похоть вроде бы подтверждает гипотезу о сексуальной подоплеке операции. Однако в первоначальном варианте работа Гюйса сопровождалась пояснительными подписями, которые доказывали ее условно-театральный, а не наглядно-иллюстративный смысл.
Не менее красноречиво об этом свидетельствуют преувеличенные жесты и утрированная мимика персонажей. Наконец, на это указывают сами изображения книг с издевательскими надписями.
В аналогичной сценке кисти голландца Яна Сандерса ван Хемессена (1500 — до 1566) место книги занимает листок со стихами на немецком языке, скопированными художником из двух разных текстов, чтобы изобличить лекаря и его помощников как заезжих иностранцев. И вот очередной пройдоха и аферист достает пресловутый камень. Молодая ассистентка готовит целебные снадобья или, согласно другой версии, смешивает воду с вином, являя аллегорию трезвости.
Ян Сандерс ван Хемессен. Хирург, или Удаление камня глупости, 1550–1555, дерево, масло
Еще один пациент в ожидании своей очереди гротескно возносит руки в молитвенном экстазе. Искусствоведы видят здесь изображение нравов эпохи в бродячем анекдоте о шарлатанстве. Нагруженная не только сатирическими, но и религиозно-мифологическими образами (предметы на столе, детали заднего плана), эта картина служила современникам Хемессена интеллектуальной головоломкой, увлекательной игрой ума.
Попытки расшифровать книжные образы гениального нидерландца предпринимаются не только учеными, но и писателями. Так, в арт-детективе немецкого писателя Петера Отто Демпфа «Тайна Иеронима Босха» маститый реставратор Михаэль Кайе бьется над разгадкой текстовых посланий в монументальном триптихе «Сад земных наслаждений». На левой створке триптиха изображено странное существо наподобие утконоса, читающее книгу.
Кайе обнаруживает на развороте книги под слоем краски латинскую фразу: Posse non mori («Нельзя умереть») и приходит к заключению о том, что речь идет о бессмертии. «Бессмертие как тема вечного круговорота. Кто бессмертен, тому не нужен Бог». Не всякая ли книга так или иначе повествует о бессмертии?
Впрочем, еще более любопытно черное костлявое чудище, которое затесалось в хор проклятых душ грешников на правой створке того же триптиха. Монстр удерживает на голове книгу, причем весьма похожую на ту, что у монахини из «Операции глупости», только без застежки на переплете.
Точное значение этого образа также до сих пор не установлено. Однако, быть может, при тщательном сопоставлении повторяющихся деталей в работах Босха когда-нибудь наконец отыщется ключ к его визуальным головоломкам.
«Операция глупости» написана в формате тондо: изображение заключено в круг, знак всеобщности. Этим подчеркивается вневременной и универсальный смысл сюжета. Но фигуры и многочисленные детали здесь как уравнения со множеством неизвестных, а толкования разнятся вплоть до противоположных. Тайна красной книги по-прежнему не раскрыта.
Несмотря на то, что образования под волосами можно скрыть от глаз окружающих стильной прической или модным головным убором, самим их обладателям прыщи на голове доставляют немало неприятностей, связанных, прежде всего, с зудом и болезненными ощущениями при расчесывании.
К тому же, комедон или папулу невозможно рассмотреть – оценивать состояние прыща приходится на ощупь, а это тоже вызывает определенный психологический дискомфорт. Описываемая проблема не всегда является косметической и может свидетельствовать о наличии в организме достаточно серьезных заболеваний.
С данной проблемой мы рекомендуем обратиться в нашу клинику «Частная практика», где высококомпетентные врачи-дерматологи определят причину высыпаний и назначат правильный курс лечения. Записаться на прием вы можете в удобное время: мы работаем 7 дней в неделю с 09:00 до 21:00.
Внутренние и внешние причины появления прыщей на голове
Спровоцировать рост высыпаний пациент может и сам. Такие причины специалисты нашей клиники относят к внешним. С ними, как правило, работает дерматолог. Часто к появлению прыщей в волосах приводят следующие действия пациентов:
- недостаточная гигиена головы – редкое мытье провоцирует закупорку сальных желез, а бритье затупившимися триммерами и бритвами вызывает раздражение кожи, на которой могут появляться высыпания;
- переохлаждение – в этом случае в первую очередь проявляются прыщи на затылке и висках, как самых незащищенных участках, к тому же с тонкой кожей;
- неправильный подбор и использование косметических средств – шампуни, пересушивающие кожу, слишком частое окрашивание агрессивными красящими составами нарушают водно-жировой баланс эпидермиса головы, создавая идеальную среду для появления прыщей. Сюда же можно отнести регулярную сушку феном и мытье головы избыточно хлорированной водой;
- длительное ношение головных уборов из синтетической ткани – в них кожа потеет, протоки закупориваются, а сальные железы начинают активно выделять секрет, после чего появление гнойных прыщей на голове – лишь дело времени;
- прием препаратов-стероидов.
Внутренние причины являются более серьезными. В этом случае прыщи на голове могут сигнализировать о:
- гормональных нарушениях. Особенно часто в результате дисбаланса гормонов возникают прыщи на голове у женщин в пременопаузе, во время беременности и при поликистозе яичников, а также у подростков в период так называемой гормональной бури. У мужчин подобная симптоматика может свидетельствовать о сбое в деятельности надпочечников;
- некорректном функционировании органов ЖКТ: например, прыщи в области висков говорят о том, что пора проверить печень и желчный пузырь, а высыпания в затылочной части сообщают об отклонениях в микрофлоре кишечника;
- ослабленном иммунитете, при котором в организме пациента при проведении анализов в лаборатории нашего медицинского центра обнаруживаются целые колонии стафилококков и стрептококков;
- хроническом стрессе;
- заболеваниях, полученных половым путем.
Кроме того, причиной появления образований в волосистой части головы могут стать неправильное питание с избыточным потреблением переработанных жиров и простых углеводов.
Диагностика и лечение
В нашей клинике «Частная практика» специалистами всегда используется комплексное лечение прыщей в волосах, направленное не только на избавление пациента от внешних проявлений, но и на устранение внутренних причин. Для того чтобы их выявить, в первую очередь назначается всестороннее исследование, которое включает в себя:
- анализы крови – общий, на биохимическую формулу и на определенные виды гормонов;
- соскобы с кожных покровов головы;
- анализ кала для изучения состояния микрофлоры кишечника;
- при необходимости – УЗИ внутренних органов;
- исследования, исключающие наличие ЗППП.
Только после определения причины появления прыщей за дело берутся профильные специалисты клиники – дерматолог, венеролог, эндокринолог и другие, совместно разрабатывая тактику лечения как наружными средствами, так и препаратами для внутреннего употребления.
Если у вас регулярно появляются высыпания на голове, это «сигнал» организма о том, что что-то не так. Не запускайте заболевание, вовремя обращайтесь к врачу и будьте здоровы!
Записаться на прием к врачу вы можете по телефонам
Читайте также: